Мэг Кэбот - Дневники принцессы

Я наклонилась, чтобы достать из рюкзака деньги. Лане, наверное, стало слишком хорошо видно мою блузку, потому что она вдруг выдала:

– О, как мило, я вижу, мы все еще не доросли до лифчика. Позвольте предложить вам бандаж.

Я бы ее выволокла из раздевалки и врезала как следует – а может, и нет, потому что Московитцы считают, что я боюсь любой конфронтации, – но в этот самый момент к нам подошел Джош Рихтер. Ясное дело, он все слышал, но он сказал только: «Можно мне пройти?» Это он Лилли, потому что она загораживала ему дорогу к его шкафчику.

Этого мне только не хватало – чтобы прямо перед носом у Джоша Рихтера кто-то указывал пальцем на мою плоскую грудь! Я бы сбежала в кафетерий и выкинула эту историю из головы, но Лилли не могла все так оставить. Она покраснела и сказала Лане:

– Послушай, Уайнбергер, сделай милость, уползи куда-нибудь и сгинь.

Никто, никто никогда не говорил Лане Уайнбергер, чтобы она уползла куда-нибудь и сгинула. Ведь ни одна девчонка не хочет, чтобы ее именем были потом исписаны все стены женского туалета. Это, конечно, не большая беда, ведь мальчишки в женский туалет не заходят и не увидят, что там написано, но я все-таки предпочитаю, чтобы мое имя не появлялось на стенах, как-то мне это не по вкусу.

Но Лилли такие вещи не волнуют. Я хочу сказать, что она маленького роста, круглая, немножко похожа на мопса, но ей совершенно все равно, как она выглядит. У нее есть своя передача на телевидении публичного доступа, парни часто звонят ей в студию, говорят, какой они ее считают уродкой, и просят задрать блузку – у нее-то грудь точно не плоская, она уже сейчас носит бюстгальтер размера «С», – а она только смеется себе и смеется.

Лилли ничего не боится.

И вот, когда Лана Уайнбергер уставилась на нее, потому что Лилли велела ей уползти и сгинуть, Лилли просто заморгала, как будто говорила: «Ну, укуси меня».

Все это могло бы разрастись в большую девчоночью драку, не зря же Лилли смотрела все до одной серии «Зенны, королевы воинов», она умеет драться, как не знаю кто.

Но тут Джош Рихтер захлопнул дверь своего шкафчика и с отвращением сказал:

– Я сматываюсь.

Тогда Лана бросила это дело, как горячую картошку, и потащилась за ним.

– Джош, подожди, подожди, Джош!

Мы с Лилли стояли и смотрели друг на дружку, как будто не могли в это поверить. Мне и правда до сих пор не верится. Кто они такие, в конце концов, эти люди, почему я должна общаться с ними изо дня в день, как будто нас заперли в одной тюрьме?

ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ:

Алгебра: примеры 1—12, стр. 79.

Английский: предложение.

История мировой цивилизации: вопросы в конце 4-й главы.

ТО: не задано.

Французский: использование avoir в отриц. предложениях, читать уроки 1–3, pas de plus.

Биология: не задано.

В = {х/х, число целое}

D = {2,3,4}

4ED

5ED

Е = {х/х – целое число больше 4, но меньше 258}

Только что случилось нечто действительно серьезное. Когда я пришла из школы, мама была дома, хотя обычно она в будни весь день проводит в своей студии. У нее было очень странное выражение лица, а потом она сказала:

– Миа, мне нужно с тобой поговорить.

Она не напевала под нос песенку и ничего не приготовила, и я поняла, что дело серьезное. Я вроде как даже приготовилась, что умерла бабушка, но чувствовала, что может быть что-то и похуже, я боялась, что, например, что-нибудь случилось с Толстым Луи.

В прошлый раз, когда он проглотил носок, ветеринар содрал с нас тысячу долларов за то, чтобы вытащить этот носок из его тонкой кишки, а потом он почти месяц ходил с очень странным видом. Я имею в виду Толстого Луи, а не ветеринара.

Но оказалось, что речь пойдет не о коте, а о папе. Оказывается, папа названивал нам потому, что он только что узнал, что из-за рака у него больше не может быть детей. Рак – страшное дело. К счастью, тот вид рака, который был у моего папы, легко вылечить. Ему просто отрезали пораженную часть и провели химиотерапию, с тех пор прошел год, но рак больше не развивается.

К сожалению, часть, которую пришлось отрезать…

Бр-р, мне не нравится даже писать это слово на бумаге.

Ему отрезали яичко.

Бр-р-р, какая гадость!

Оказалось, что когда человеку отрезают одно яичко и проводят химиотерапию, то у него очень велики шансы стать бесплодным. И вот папа совсем недавно узнал, что с ним именно это и произошло.

Мама говорит, что он очень подавлен. Еще она сказала, что мы должны проявить чуткость и понимание, потому что у мужчин есть свои потребности и одна из них – это потребность чувствовать себя всемогущим и способным к оплодотворению. Я одного не пойму, что за важность? Зачем ему другие дети, ведь у него уже есть я. Конечно, я вижусь с ним только в летние каникулы и на Рождество, но разве этого мало? Я хочу сказать, он же очень занят, управляет Дженовией. Править целой страной, даже если она всего в милю длиной, и править хорошо, это, я вам скажу, дело нешуточное. Кроме государственных дел у него хватает времени только на меня и на подружек. Возле него постоянно крутятся новые подружки. Он привозит их с собой, когда мы ездим во Францию к бабушке. Каждая как увидит бассейн, и конюшни, и водопад, и ферму, и двадцать семь спален, и бальный зал, и взлетно-посадочную полосу, так и начинает распускать слюни. А через неделю он ее бросает. Я и не знала, что он хотел на одной из них жениться и завести детей.