Кэтлин Флинн-Хью - Больше чем блондинка

Мы с Мелоди, к тому времени старшеклассницы, приходили около четырех. Я готовила ужин, а к маминому возвращению разогревала ее порцию в микроволновке. Кухня была моим самым любимым местом во всем доме. На полу серо-голубая плитка, в центре большой стол, который мы купили на распродаже и выкрасили в синий цвет. Дорин всегда следила, чтобы на столе стояла ваза со свежими фруктами. Консервированные едят только «невоспитанные грубиянки».

Вот открывается дверь, и заходит мама, источая сладковатый запах лака для волос.

– Бедная миссис Маккормик! – сокрушенно качает головой она. Длинные волосы рассыпаются по плечам.

– А что с ней случилось?

– Некоторым живется нелегко, малышка Джорджия! – вздыхает Дорин.

Милая моя мама! Воспитывая в одиночку двух дочерей и занимаясь бизнесом, она считает себя счастливой.

– Где твоя сестра?

Я показываю на потолок:

– Наверху, уроки доделывает.

Хм-м, доделывает… С домашним заданием Мелоди справлялась минут за десять, любые задачи как орешки щелкала. Мама страшно беспокоилась за Мелоди. Уж слишком умная! Только и думает что об учебе, и ни подруг, ни приятелей. Вместо клубов и баров – библиотека, вместо мальчиков – учебники. Судя по всему, это ее вполне устраивало.

На самом деле Мелоди, заткнув уши, читала заумные книги, иногда даже на французском.

Сама я штудировала глянцевые журналы, которые каждую неделю приносила мама: чем живут звезды, особенно голливудские старлетки, что носят, как красятся. Моей настольной книгой стала «Библия дебютантки» супермодели Корнелии Гест. На одной из фотографий ее обнимал сам Сильвестр Сталлоне! В шестнадцать лет я никогда не была в Нью-Йорке, зато знала, чем живут его юные обитательницы. Ни забот, ни хлопот, самая большая проблема – где пообедать и в какой цвет выкрасить ногти. Деньги – вот мерило всего сущего, именно в этом пыталась убедить читательниц Корнелия Гест.

– Джорджия, нам нужно кое-что обсудить, – таинственно заявляет мама, приступая к горячему бутерброду с сыром. – Чем займешься на следующий год?

Ну, я знала, как ответить на такой вопрос. После школы отучусь на курсах парикмахеров и начну работать в салоне «У Дорин». Естественно, мама желала для меня лучшей доли: получить «серьезное» образование, стать медсестрой или бухгалтером, как миссис Пибоди, которая вела частную практику и стриглась под каре.

– В парикмахеры не пойдешь! – решительно заявила мама, тщательно проговаривая каждое слово.

– Почему? – испуганно спросила я. – Что случилось?

– Не хочу, чтобы ты всю жизнь просидела в Википими, – процедила она, глядя в окно на серую гладь озера, в честь которого индейцы назвали наш город. – Нет, нет и нет, даже не уговаривай!

– Но мне здесь нравится! – чуть не плакала я. – Хочу работать в твоем салоне.

– Детка, ты достойна лучшего! – заявила мама и зачем-то полезла в сумочку.

– Что случилось? – всхлипывала я. – Чувствую же, что-то случилось!

– Все в порядке…

Я точно знала, что это не так: Дорин выглядела хуже, чем обычно, под глазами густая синева. Будь я чуть проницательнее, догадалась бы, что это как-то связано с деньгами. Отец давно не присылал алименты, несмотря на многочисленные воззвания адвоката из соцзащиты.

– Вот, с наступающим днем рождения. – Мама протянула мне конверт. – Знала, что ты расстроишься, вот и решила…

Перед глазами потемнело, ноги налились свинцом… Зачем она так со мной? Достав из конверта автобусный билет до Нью-Йорка и обратно, я вопросительно взглянула на Дорин.

– Повидаешь Урсулу, заодно и город посмотришь…

– Ух ты, Нью-Йорк!.. – проговорила я.

Мама кивнула. Так совершенно неожиданно изменилась моя жизнь.

Урсула была единственной моей знакомой в Нью-Йорке. Она нянчила нас с Мелоди и за чисто символическую плату помогала Дорин, когда та только открыла салон. Я считала ее второй мамой, но, когда мне исполнилось десять, она разбила мне сердце, уехав из Википими в Бостон, чтобы поступить на двухгодичные курсы секретарей.

Готовясь к поездке, я лихорадочно листала журналы, выписывая названия модных шоу, дискотек и бутиков. А потом мы с мамой поехали в супермаркет. В том возрасте я уже неплохо разбиралась в ценах, поэтому сразу направилась в отдел распродаж. Там среди безразмерных кашемировых джемперов и клетчатых жакетов я увидела это чудо – брючный костюм из красной кожи. Первоначально он стоил шестьсот долларов, а сейчас уценен до ста. На одну вещь в нашей семье столько не тратили, поэтому я зажмурилась, пытаясь не поддаваться соблазну. Увидев мое лицо, мама тут же сняла костюм с кронштейна.