Наталья Патрацкая - Роковой поцелуй вампа

Он задумался, а потом сказал, что не могла бы она заняться созданием этнического музея, и согласовать его с самим Гринсгорий Сергеевич.

Основатель Малахита идею Ирмины одобрил, и выделил маленькое помещение для музейных экспонатов. Так она стала местной жительницей, народ ей сам дарил экспонаты, да и люди здесь проезжали, и проходили просто уникальные. Я заглянула к Ирмине в музей по двум причинам, я хотела найти в ее музее нечто древнее и деревянное. Бедность музея была на грани несостоятельности, но я упорно осмотрела все экспонаты, среди них лежал бубен шамана, образцы обработки шкур северных оленей. Вот здесь я и остановилась. Экспонаты были уникальные, но меня интересовала мебель, и я подумала: нельзя ли сделать мягкую мебель с мехом?

Потом я подумала, а почему нет? Можно сделать мягкую мебель с натуральными мехами, эта мысли засела в моей голове, я готова, была забрать лучшие образцы меха из музея. Меня всегда интересовала мебель во всех ее проявлениях, декорация для новых зданий. Интерьер – моя слабость.

Ирмина, заметив мое внимание, сказала, что может меня познакомить с теми, кто все это принес. Я поняла, что решила задачу, создания экзотичной мебели с мистическим уклоном, и я вообще могла теперь покинуть этот Малахит. Незаметно городок обнесли высокой металлической изгородью, свою изгородь получил аэродром.

Везде стояли проверяющие или пропускающие люди или турникеты. Мини город превратился в мини крепость, от злых зверей, от голодных просителей. Когда Гринсгорий Сергеевич почувствовал, что проезжих и приезжих становиться меньше, а из местных жителей деньги и запасы уже вынули, он разрешил покупать жилье в городке, тем, у кого деньги еще были. Основатель стал бояться, что его идея заглохнет, как слишком дорогая для местного населения. Они все отметились на Малахите, а на второй визит финансов – не было.

Идею старую, как мир Севера предложила я. Я сказала, что надо сделать постоянный приемный пункт пушнины и давать взамен не деньги, а товар необходимый охотникам.

Одним словом новинку сезона превратить в обменный пункт для местного населения, не полностью, но все, же некую часть помещений для этого надо выделить.

Гринсгорий Сергеевич задумался, о том, что он снял сливки с этого края, осталась одна сыворотка и надо что-то придумать еще, а что он пока не знал. В любой момент комплекс мог стать нерентабельным. Ажиотаж вокруг новинки прошел. Иногда и самые бедные люди бывают богатыми. И все же Гринсгорий Сергеевич заподозрил что-то неладное и вызвал меня. Мы вдвоем быстро пошли по городку, и поднялись на аэродром Малахита. Тут мы встретили Маграра, он подходил к вертолету Ирмины.

– Гринсгорий Сергеевич! Откуда и куда?

– Маграр, молчи! Ты нас не видел! У меня обход местности.

– А куда вся охрана делась? Никого не видел! – спросил Маграр у Гринсгория Сергеевича.

– Местность обходят.

– Интересно… – затянул Маграр.

– Маграр, дорогой, не взлетай, полетишь после.

– А если мне надо за товаром слетать!?

– Сейчас нельзя, полетишь завтра. Оружие у тебя есть?

– А надо?

– Надо, Маграр, надо!

– Будет, сейчас брякну Ирмина, она принесет.

– Маграр, охраняй аэродром, а если, что сообщи, самолеты и вертолеты не должны взлетать!

– А, если кто прилетит?

– Сообщи мне!

День выдался таким, что приезжих на Малахите было очень мало, Гринсгорий Сергеевич теперь понимал, что охрана работала против его выгоды, они отговаривали всех, кто хотел посетить городок Малахит – его не посещать.

Гринсгорию Сергеевичу стало не то, чтобы страшно, а как-то не по себе, и, в то же время он почувствовал легкость от того что, узнал правду: почему к нему на Малахит перестали залетать люди.

Гринсгорий Сергеевич остановился, посмотрел вокруг себя, и подумал, что все это охрана может уничтожить, когда вернется ни с чем после погони. Нужна была поддержка или подкрепление. Но все на свете стоит денег, а он был на мели.

Охрана не хотела пропускать бедного старого геолога Матвеевича на комплекс Малахита, но он был настойчив, и звал самого Гринсгория Сергеевича. Хозяину доложили о геологе. Геолога отмыли, переодели в дежурную одежду и пропустили к Гринсгорию Сергеевичу.

– Гринсгорий Сергеевич, знавал я вашего отца, он мог не мыться, не бриться, месяцами по тайге хаживал. Мы с ним однажды пойму реки Оперной изучали, в одном месте обнаружили блестки золотые, да подумали, что их кто обронил. Потому как мы много песка перемыли, но ничего найти не смогли. А я нашел в том месте слиток золотой, самородок значит. Твоей охране его сразу и не показал, слух пошел, обирает твоя охрана людей пришлых, а тебе про то неведомо.