Вера и Марина Воробей - Лекарство от любви

– А мы вот тут кофейком балуемся, прошлое вспоминаем, – с ленивой грацией проговорила Оля. – Видишь ли, Вера, мы с Ником с пятого класса вместе учились, и не только учились, – добавила она многозначительно. Ее яркие малиновые губы сложились в соблазнительной усмешке, древней как мир. – У нас была космическая любовь!

– Оль, не трать понапрасну силы. Вера все о нас знает, – небрежно заметил Никита и, повернувшись к Вере, как ни в чем не бывало предложил: – Налить тебе кофейку?

– Я и сама справлюсь. – Вера притронулась к металлической поверхности кофейника. – О! Уже остыл. Пойду подогрею, – сказала она и, ни на кого не глядя, вышла из комнаты.

Это было похоже на бегство, впрочем, это и было самое настоящее бегство.

Никита нагрянул к ней на кухню несколько секунд спустя. Вера еще не успела перевести дух, собраться с мыслями. О кофе она, конечно, забыла. Она нарочно повернулась к нему спиной, для того чтобы он не видел ее лица. И теперь бесцельно смотрела в окно на зеленые ветки, голубое небо, купающихся в луже воробьев.

Никита подошел к ней. Прислонился к ее спине, обнял за талию, хотел поцеловать в шею, но Вера чуть отстранилась. Боль и растерянность владели всем ее существом. Она боялась, что если проявит слабость и прижмется к Никите, то непременно расплачется.

– Я ее не звал, – сказал он тихо и, не получив ответа, убрал руки и отошел в сторону. – Так получилось.

Вере понадобилось сделать над собой усилие, чтобы отвернуться от окна.

– Как же она тебя разыскала?

– Через Нила.

– Она… – У Веры перехватило дыхание, но она все же договорила: – Она вернулась насовсем?

– Кажется, да.

– И сразу пришла к тебе? Впрочем, это очевидно, – усмехнувшись, сказала Вера.

Они замолчали. Вера решилась взглянуть на Никиту, прикрывшись ресницами. Если бы он сказал ей сейчас что-нибудь… ну что-нибудь ободряющее. Хотя бы намекнул, что она, Вера, значит для него больше, чем та, что сидит сейчас за стеной, в двух шагах от них. Но он молчал, и каждая секунда тишины увеличивала пропасть между ними. Вера чувствовала ее, осязала каждым кончиком обнаженного нерва. И когда молчание стало невыносимым, она обреченно сказала:

– Наверное, вам нужно побыть вдвоем, поговорить?

– Пожалуй, – ответил Никита без особого энтузиазма. На его лице мелькнуло какое-то странное выражение, смысл которого Вера не смогла уловить. – Нам действительно нужно кое-что выяснить.

– Тогда я пойду, не буду мешать. – Не успела Вера произнести эти слова, как поняла, что готова убить себя за это глупое, так некстати проявленное великодушие.

Ей нужно было затопать ногами, закричать, закатить истерику, в конце концов потребовать: или она, или я! А вместо этого она собственными руками выбрасывает себя из жизни Никиты как ненужный балласт. И он вроде бы ничего не имеет против. Спокоен, невозмутим, словно ничего особенного не происходит. Ну и пусть! Навязываться она не станет! Если это и будет выбор, то его! А скандалы, они не по ее части. Вера пошла в коридор. Никита пошел за ней. Проводить.

– Знаешь, я, конечно, понимаю, что это невежливо, – сказала Вера с некоторой бравадой в голосе, в общем-то ей совершенно не свойственной, – но я не стану прощаться с твоей гостьей, ты уж извинись за меня перед ней.

– В этом нет необходимости, я тебе вечером позвоню. – Он произнес это рассеянно, между прочим, так же рассеянно поцеловал ее в щеку, и она призналась себе, что мыслями он уже далеко, не с ней.

Этот странный, наполненный недомолвками диалог окончательно вымотал Веру. Она пришла домой, легла на кровать и укрылась одеялом с головой. Мир стал темным и безликим, как и ее душа. Ей хотелось выплакать свою неуверенность и боль, но слезы не приходили. Вместо этого мучил вопрос: ну почему это случилось именно с ней?

Вечером с работы вернулись родители, позвали ужинать, Вера сослалась на диету… Потом зазвонил телефон. Вера сказала, что ее нет дома. Ни для кого.

Спустя несколько минут в комнату заглянул отец.

– Никита звонил. – Вера молчала, уткнувшись бессмысленным взглядом в компьютер. – Я сказал ему, что ты уже спишь. Надо полагать, вы поссорились.

– Что-то в этом роде, – внятно сказала Вера.

– С кем не бывает, помиритесь. – Отец подошел к ней, положил руки на плечи, принялся их разминать.

Он делал это автоматически, подчиняясь выработанному за годы рефлексу. Дело в том, что Вера, когда была маленькой, сильно сутулилась, и отец часто делал ей массаж. Сердце у нее дрогнуло. Какой же он все-таки… разный. И все равно она его любит, потому что он ее отец. И Никиту она все равно будет любить, даже если он и откажется от нее.