Вера и Марина Воробей - Совсем другая история

– Люся, я обязательно приду, только скажи, когда и где, – чуть помолчав, произнесла Галя.

– Придешь? Вот и здорово! – неподдельно обрадовалась Черепашка. – Сегодня в восемь у меня дома. Хорошо?

К восьми вечера у Черепашки собралась довольно большая, шумная компания. Все радостно толкались, заполняя маленькую Люсину комнатку, рассаживались на диване, а кому не хватило места – прямо на полу.

– У меня вот какое предложение, – подняла руку хозяйка, призывая остальных к тишине. – Давайте сделаем стенд с нашими детскими фотографиями, только без подписей, и назовем его… ну… например, «Кто есть кто?», то есть все будут подходить и угадывать, кто именно изображен! У моей мамы так было на выпускном, и, между прочим, этот прикол на ура прошел!

– Клево! Давайте! Прикольно! – весело загалдели присутствующие.

– Приносите мне фотки, а я их на ватман наклею, – деловито распорядилась Люся, – а заголовок кто красиво напишет, а? У меня с рисованием напряженка.

– Давай я изображу, – вызвался Вадик Фишкин, – я все же неплохо кистью владею…

– Ой, а мне отец такой костюмчик прислал, обалдеть! – не вытерпела Луиза Геранмае, которой дико хотелось похвастаться своим новым сногсшибательным нарядом.

– Какого цвета? – живо заинтересовалась Света Тополян.

Ее наряд был давно готов. Родители еще месяц назад повели Свету в дорогущий бутик и великодушно предложили выбрать то, что поразит ее воображение. Ну и она, естественно, не заставила просить себя дважды.

– Представь себе, белого. – Лу с готовностью стала описывать свой костюм. – Хотя сейчас белое на выпускной неактуально, но то, что папа прислал, – это нечто… К тому же он брючный, со стразами, – от бриллиантов не отличить! Короче, отпад!

– Лу, мы что, собрались, чтобы твой наряд обсуждать? – строго посмотрела на подругу Люся. – Через десять дней все его увидят, не волнуйся. Давайте еще предложения по вечеру.

Идеи посыпались как из рога изобилия. Некоторые из них были явно на грани фантастики, но Люся аккуратно записывала все пожелания в тонкую тетрадку: и приглашение на вечер какой-нибудь супермодной музыкальной группы, и посещение казино или ночного клуба, и ночной перелет самолетом на Черное море с последующим продолжением гулянья на каком-нибудь диком пляже, и приглашение телевидения для репортажа о выпускном вечере их одиннадцатого «Б» в прямом эфире. Не говоря уже о всяческих конкурсах, смешных номерах и даже небольших спектаклях из жизни их класса.

После долгих споров и пререканий Люся вычеркнула самые утопические идеи.

– Рок-группа – это уже нереально, – заметила она. – На эту тему надо было раньше париться, да и без телевидения придется обойтись. О таких вещах задолго беспокоятся, а теперь все, поезд ушел.

– Самолеты тоже улетят без нас, – вздохнул Юрка Ермолаев, – небось двадцать восемь билетов не купишь… Эх, махнуть бы в Лас-Вегас, оторваться там по полной… Да, Фишка? – Он мечтательно закатил глаза.

– Спустись на землю, олигарх ты наш, – скептически одернула Юрку Катя Андреева. – Игральными автоматами перебьешься.

– Так, что у нас остается? – подытожила Черепашка, утыкаясь в исписанный листок. – Не так уж и мало, между прочим. Конкурсы и сценки, это мы успеем. Да, и не забывайте, что у нас еще кафе заказано на всю ночь.

– Ой, я буду танцевать, пока не упаду! – кокетливо воскликнула Лу, блестя черными глазищами.

– А со мной будешь? – шутливо поинтересовался Фишкин, но внутри у него что-то екнуло.

Лу Геранмае все одиннадцать лет прочно владела сердцем Вадика Фишкина. Он тихо обожал ее издали, заводя короткие романы с другими, так как Лу раз и навсегда объяснила Фишке, что надеяться ему не на что. И все же…

– С тобой? – Лу надменно смерила взглядом своего неудачливого воздыхателя. – Посмотрим на твое поведение…

Снегирева почти не участвовала в шумных и веселых разговорах. Она мирно сидела, втиснутая между Зоей Колесниченко и Ермолаевым, заранее согласная на все, что предложат другие, даже на празднование окончания школы в одесских катакомбах или в джунглях Амазонки. На самом деле Галя еще не решила окончательно, придет ли она на вечер. Безусловно, ей очень хотелось быть вместе со всеми, всю ночь танцевать и беззаботно смеяться, но… Как же Игорь? Ведь ему даже нельзя выйти на улицу! И с каким настроением Галя станет веселиться, зная, что ее любимый человек сидит в четырех стенах и мучается от собственного бессилия?

Домой она явилась поздно. Галина сама не понимала, что с ней творится. Она чувствовала, как на нее накатывает грусть и слезы готовы сорваться с ресниц… Ей стало всех жалко: и Игоря, невозможно любимого и беспомощного, и себя, и всех одноклассников, стоящих на пороге незнакомой взрослой жизни, на пороге неизвестности…