Вера и Марина Воробей - Все решаешь ты

В это мгновение монотонный голос отвечавшей Алки Эпштейн прервал «Танец с саблями» Хачатуряна…

– О! У кого-то тамагичи проснулся! – воскликнула Говердовская и, довольная собственным остроумием, оглядела класс.

По рядам прошелся шумок. Алка Эпштейн сбилась с мысли и, покраснев, замолчала. Урок был на грани срыва. И виновата в этом была не кто-нибудь, а староста класса, то есть Ольга Дубровская собственной персоной.

Ольга шарила в сумке, кожей чувствуя, что на нее смотрят двадцать пар глаз. Вот черт! Угораздило влипнуть! На перемене звонила приболевшей Юльке Васильевой, еще одной своей подружке по лицею, и забыла отключить мобилу. А у них с этим делом строго.

– Тихо! – прикрикнула Валентина Михайловна и тоже уставилась на Ольгу сквозь круглые дымчатые очки своими строгими колючими глазами. В воздухе запахло неприятностями. Нет! Она ее точно невзлюбила после того раза, как с сигаретой в коридоре застукала. Ольга уже и курить бросила, чтобы изо рта этой дрянью не пахло, и вообще, а биологичка все никак не успокоится. – Дубровская?!

Ольга неохотно поднялась. Связь-то она отключила, предварительно взглянув на высветившийся номер на табло. А что толку? Все равно учительского гнева не избежать: «Танец с саблями», да еще на всю громкость с полифонией – это вам не бетховенская «К Элизе».

– Что с вами происходит, Оля?

В лицее, где в основном учились богатые наследницы, ко всем обращались на «вы», как бы подчеркивая их статус небожителей.

– Извините, – заканючила Ольга, – забыла выключить….

– И я об этом же! Ваше внимание рассеянно. О чем вы все время думаете?

Ольга вздохнула:

– Я думаю, что в организме каждого человека тикают свои биологические часики. – Ее прямо-таки распирало от честности.

Девчонки хихикнули.

– Так. Хотите сорвать мне урок? Не выйдет! – Валентина Михайловна стукнула ладошкой по столу, призывая к порядку. – Дневник на стол, а сами за дверь. И не стыдно вам, Дубровская?

Хороший вопрос, но Ольга не успела на него ответить, так как ей пришлось покинуть класс.

В коридорах было тихо и пустынно, как в крематории. На своих местах висели картины, стояли статуи и беззвучно раскрывали рты экзотические рыбки в аквариумах. За ними ухаживал специальный человек. Если верить часам над входом в столовую, до конца последнего урока оставалось пятнадцать минут. Ольга сверилась со своими швейцарскими золотыми часиками – точно, минута в минуту. Чтобы не мозолить глаза, Ольга поспешила укрыться в беседке, увитой плющом. Устроившись в плетеном кресле под фикусом, она достала «сотку» и набрала номер Туси Крыловой.

Но у той было занято. Ольга попробовала еще раз, опять короткие гудки. Чертыхнувшись в сердцах, она бросила мобильник в сумку, решив, что Туся сама ей перезвонит. Ведь достала же она ее на уроке. Закинув ноги на столик, как это делают ковбои в американских фильмах, Ольга стала прикидывать варианты: зачем она Тусе понадобилась? Может, она хочет о чем-то посоветоваться или обсудить какую-нибудь идею, а может, Туся уже смогла что-то выяснить и спешит поделиться с ней новостями? Хотя это маловероятно, прошло не так много времени… Меньше суток…

За секунду до звонка Ольга появилась у дверей кабинета биологии с подобающим постным выражением на лице. Дневник все равно нужно было забрать, а заодно и со Светкой парой слов на прощанье перекинуться. Кроме того, Костик, изучивший ее расписание лучше ее самой, должен был появиться возле школы к концу шестого урока, то есть без десяти два, так что спешить было некуда.

Дзззззззз… – зазвучала пронзительная трель, и лицеистки с шумом и гамом высыпали в коридор. Лишь одна Валентина Михайловна задержала 9 «Г». Как всегда, не уложилась в сорок пять минут.

«Сейчас на меня все начнет валить!» – не успела эта мысль посетить Ольгу, как дверь кабинета открылась и показалась биологичка, а за ней следом встревоженная Светка.

– Вот видите, к чему приводит безответственное поведение, Дубровская! – с ходу начала Валентина Михайловна, поправив строгий пучок на макушке. Другой рукой она прижимала к груди журнал и Ольгин дневник. – Из-за вас мне пришлось задержать класс.

– «Ясен корень!» – Ольга терпела из последних сил, но уголки губ задрожали, и рот расплылся в дурацкой улыбке: как все же она хорошо препода изучила.

– Не понимаю, чем вызвана эта легкомысленная улыбочка! Вы первая ученица в классе, староста, на вас должны равняться остальные, а вы… улыбаетесь!.. – возмущенно выговаривала Валентина Михайловна, потом сунула дневник Ольге в руки и направилась в учительскую, гневно стуча каблучками.