Вера и Марина Воробей - Всерьез и надолго

– Что это еще за хреновина? – брезгливо поморщилась Лу.

Конечно, Ричард не понял смысла вопроса, но интонация, с которой он был произнесен, говорила сама за себя. И как же ему, бедняге, было не покраснеть!

– Им можно мерить шаги, время, расход калорий, скорость и степень неправды… – принялся перечислять он достоинства загадочной штуковины.

– Степень чего? – решила остановиться на последнем пункте Лу, а про себя отметила, что Ричард все-таки довольно неплохо шпарит по-русски. Ей бы так по-английски!

– Неправды или правды, – вконец смутился Ричард.

– Это как? Детектор лжи, что ли?

– Ес! – обрадовался Ричард. – Детектор!

Приглядевшись, Лу увидела, что бугристая поверхность «мозга» снабжена множеством малюсеньких разноцветных кнопочек. Нажав на одну, самую крупную, она с удивлением увидела, как одно полушарие медленно поползло вверх. При этом приборчик издавал тихую электронную мелодию. Взору Лу открылись два овальных дисплея. По одному на внутренней стороне каждого из полушарий. На том, что оказался слева, мигали голубоватые цифры. И хотя они совершенно не соответствовали времени, Лу поняла, что это часы. Ведь Россия находится в другом часовом поясе.

– Ну часы – это понятно, – недовольно хмыкнула она. – А как мне измерить степень твоей, скажем, правды?

– Можно? – Ричард взял из ее рук прибор, аккуратно положил его в центр своей ладони и придвинулся поближе. Голова Лу доходила до середины его плеча. Она явственно ощутила исходящий от Ричарда запах – запах арбуза. Видимо, туалетная вода, которой пользовался Ричард, была такой необычной.

Наталья Романовна наблюдала за всеми манипуляциями с чудо-приборчиком в немом изумлении.

– Спроси меня о чем-то, – потребовал Ричард, поднеся прибор к лицу Лу. При этом она услышала, как там, внутри «мозга», что-то тихонько пискнуло. – Я включил детектор, – пояснил Ричард. – Спрашивай.

– Сколько тебе лет? – брякнула Лу первое, что пришло в голову.

– Пятнадцать, – ответил Ричард.

Внизу на правом дисплее появился маленький цветочек, а потом с левой стороны вылетела разноцветная бабочка, подлетела к цветочку и принялась над ним порхать. Все это сопровождалось веселой незатейливой музычкой.

– Butterfly, – сказал Ричард. – Значит, я сказал правду.

– Не баттерфляй, а бабочка! – поправила Лу. Даже в такую минуту, когда ее внимание было поглощено невиданной заморской игрушкой, она оставалась верной добровольно взятой на себя роли.

– Бабочка, бабочка, бабочка, – испуганно затараторил Ричард.

– А если ты соврешь, что появится на экране?

– Зависит от степени неправды…

– Как это? – нахмурилась Лу. – У неправды никакой степени быть не может. Ложь она и в Африке ложь!

– Бывает полуправда-полуложь, – попытался возразить ей Ричард.

– Ну, например? – поставила руки в боки Лу.

– Я пойду обед приготовлю, – вклинилась в спор Наталья Романовна. – Ричард, ты покажешь мне потом, как эта штука работает? Особенно меня интересует количество калорий.

– Конечно, – с готовностью откликнулся парень. – Обязательно. – Дождавшись, пока за мамой закроется дверь, Ричард водрузил раскрытый приборчик на ладонь Лу и пророкотал своим густым басом: – Буду спросить.

– Напугал! – фыркнула Лу. Однако на «мозг» покосилась с опаской.

– Ты имеешь бойфренд? – тихо прозвучало у нее над самым ухом.

– Да, – с каким-то едва уловимым вызовом произнесла Лу и тряхнула своими блестящими черными волосами.

В следующую секунду на экранчик выкатилось яблоко. С одного бока на нем виднелся красноватый румянец. Музыка тоже ничего дурного не предвещала. Лу с победной улыбкой задрала голову. Ричард взглядом приказал ей смотреть на дисплей.

То, что случилось несколькими мгновениями позже, возмутило Лу до глубины души. Музыка смолкла, затем раздался слабый, похожий на щелчок звук, а на поверхности яблока, как раз на его румяном боку, образовалась едва заметная точка. Вскоре она несколько увеличилась в размерах, а затем из нее выполз весьма неприятного вида ярко-желтый червяк. На его морде явственно различались глазки и рот. В следующую секунду червяк растянул рот в улыбке и разразился таким пакостным смехом, что Лу даже стало не по себе. Смех этот был тоненьким, но каким-то ехидным, издевательским и гадким. При этом изогнутое тельце червяка мелко-мелко тряслось. Вскоре экран погас.

– Что все это значит? – спросила Лу таким тоном, словно появление мерзкого червяка было именно его, Ричарда, виной.