Арина Ларина - Дюймовочка крупного калибра

Придя к выводу, что менталитет мужчин с рынка ей категорически не подходит, поскольку вступает в антагонизм с ее морально-этическими принципами, Серафима решила в поисках счастья к Зойкиной помощи более не прибегать. Во всяком случае – в части знакомств.

Из магазина домой Сима вернулась на подгибающихся ногах. С непривычки ломило спину, ныли икры и что-то подозрительно похрустывало в коленях. Красота требовала непомерных жертв. Правда, у подъезда Серафима столкнулась с соседом Юрой Востриковским, когда-то учившимся с ней в одной школе, но года на три младше. В старших классах Юра подсовывал ей в почтовый ящик записочки и вялые цветочки с клумбы, украшавшей двор и бдительно охраняемой местными пенсионерками. Потом он куда-то делся, затем вернулся с голенастой девицей, которая вскоре пропала, а Востриковский снова начал краснеть при встречах с Серафимой. Внимание мужчины творит чудеса. Пусть даже он младше и не интересует как кавалер. Сима томно улыбнулась, напрочь забыв про больную поясницу и гудящие ноги, и начала подниматься впереди Юры, чувственно повиливая бедрами. Востриковский полз сзади молча, видимо в предынфарктном состоянии.

– Как жизнь? – неожиданно нарушила молчание Серафима, перепугав впечатлительного кавалера. Юра затравленно вытаращил глаза и нервно кхекнул, изобразив шеей некое волнообразное движение, символизировавшее полное благополучие и превосходство над проблемами. Из звукового оформления Востриковскому удалось только тяжелое короткое мычание.

– Ну и молодец, – подбодрила его Серафима. – Заходи, если что.

Юра дернул головой и что-то сипло кукарекнул. Вероятно, соглашался зайти «если что».

Защелкнув замок, Сима вдруг вспомнила, что именно так общались в мультике пес и волк. Всхлипнув от хохота, она плюхнулась на стул.

– Сима, ты там плачешь? – тревожно крикнула из кухни бабушка.

– Ржу, – с трудом выдавила Серафима и снова зашлась в приступе веселья.

– Ты нас отвлекаешь. – Анфиса Макаровна недовольно выглянула в коридор. – Перестань хихикать, весь настрой сбила.

– Вас? Отвлекаю? У тебя наметился очередной тет-а-тет? Бабуля, не пугай!

Последний старый пират, дребезжавший в бабушкину честь песни сомнительного содержания и неумеренно поглощавший алкоголь из семейных запасов, получил отставку еще перед Новым годом, поскольку заснул на лестнице, опозорив возлюбленную перед соседями. Анфиса Макаровна предпочитала не выносить личную жизнь на публику, хотя публика с проницательностью Штирлица отслеживала бабулину жизнь и суммировала разведданные. Анфиса Макаровна была загадочна, странна и своей активностью пугала местный старушечий бомонд как НЛО. Бабки шептались и не одобряли.

– Бабуль, у нас мужчина? – игриво шевельнула бровью Серафима.

– Бестолочь, – бабушка беззлобно махнула рукой.

– Симочка, добрый вечер, – каркнул знакомый старческий голос из глубин квартиры.

«Не мужчина. И это не может не радовать. Кто-то из сподвижниц», – облегченно выдохнула Серафима. Лучше уж всякий наивный оккультизм и очередная хиромантия, чем деды, хитро косящие глазом и пересказывавшие книги про пионеров-героев от первого лица. Они требовали уважения, еды и крова. Ради бабушки Сима терпела, но каждому разрыву отношений радовалась как последнему.

Ничего нового на этой земле еще не придумали. Удивляться не приходилось: сегодня в программе было общение с духами. Сима бабушкины чудачества принимала как данность: Анфиса Макаровна всегда тяготела к чудесам и мистике.

– Симочка, как ты выросла, как похорошела, – робко навела мосты бабулина гостья, Маргарита Дормидонтовна. Она стеснялась сомнительной затеи и робела в присутствии нового лица. Свекольный румянец на старческих щечках наводил на мысль о тайне, которой не хотелось делиться. Наверное, бабушка вновь затеяла аферу с потусторонними силами.

– Марго, не отвлекайся. – Анфиса Макаровна сосредоточенно водила листом бумаги перед тощенькой свечой. Огонек на верхушке истерично дергался, расплавленный воск стекал в блюдце с сушеным горохом, у соседей надрывался тяжелый рок, за окном повякивала автомобильная сигнализация, на столе перед двумя напряженно замершими бабульками белела свежая брошюра – таковы были реалии колдовства в двадцать первом веке.

На цыпочках прокравшись мимо, Сима заглянула в сковороду – пусто. Пустая тара – еще не трагедия, если ее есть чем заполнить. Например, омлетом или вчерашней вареной картошкой, которую можно разжарить на масле, покрошив лука и чеснока… Поперхнувшись слюной, Серафима тихо чавкнула дверцей холодильника.