Паскаль Лене - Последняя любовь Казановы

Потом он отправился к мадам де Фонсколомб. На этот раз вовсе не затем, чтобы повидаться с Полиной. Напротив, он рассчитывал, что старая дама окажется у себя одна, и он сможет без помех поделиться с ней своим горем.

Мадам де Фонсколомб пила шоколад в компании аббата и была чрезвычайно удивлена появлению шевалье, молча застывшего на пороге, бледного, с блуждающим взглядом и небрежно убранными волосами, с застывшим на лице выражением боли и негодования.

– Что произошло? У вас что-нибудь болит? – заволновалась старая дама.

– Сегодня я надел траур по моей родине, мадам. Прошу вас, послушайте!

И он пересказал письмо, судорожно зажатое в руке. При первых же фразах мадам де Фонсколомб побледнела.

– Увы, – выдохнула она, – великого города больше не существует.

– Весь наш мир умирает, мадам. Весь.

Мадам де Фонсколомб порывисто поднесла к глазам ладонь, будто хотела скрыть слезы.

Не решаясь обратиться к старой даме, застывшей в позе безысходного отчаяния, аббат Дюбуа повернул обеспокоенное лицо к Казанове и вопросительно посмотрел на него. И тот снова принялся объяснять:

– Французские войска оккупировали Венецию. Эта Богарне, ставшая собственностью их генерала, задала роскошный бал во дворце Пизани. Весь город, включая аристократов, приехал к разнузданной якобинке. Скоро они начнут устраивать празднества в церквях города, слывшего столицей Разума.

– Боже мой, – прошептал святой отец, – нашего Господа, кажется, вновь распяли…

– Мы уже так давно живем одними воспоминаниями, – вздохнула мадам де Фонсколомб. – Изгнанная из своей страны, я вынуждена колесить по дорогам в поисках пристанища и не нахожу ничего, кроме развалин. Видимо, мир состарился вместе с нами, и мы – всего лишь тени прошлого.

В это время в комнату вошла Полина. На ее тонкую батистовую сорочку был надет кружевной пеньюар, ничуть не скрывавший ее прелестей, однако Казанова даже не поднял глаз на эту восхитительную грудь и белоснежные плечи.

– Можете радоваться! – заявила ей мадам де Фонсколомб. – Ваши драгоценные санкюлоты захватили Венецию и сейчас устраивают там карнавал на свой манер. А любовница их генерала правит бал, на который женщины высшего света являются голыми!

Старая дама сообщила эту новость с таким гневным видом, так яростно сверкая глазами, что Полина застыла на месте, не зная, остаться ли ей или поскорее удалиться, и даже Казанова почувствовал замешательство.

Все утро никто более не упоминал о трагических событиях, и юная Демаре не смела выказывать по этому поводу никаких особых чувств. Молодая женщина была слишком благородна, чтобы остаться равнодушной к той боли, которую ощущала мадам де Фонсколомб в связи с победой французской армии в Венеции. И даже Казанова в своей скорби больше не казался ей таким пустым, тщеславным и смешным.

После обеда объявили о приезде капитана де Дроги. Этот итальянец из Пармы был командиром Вальдекского кавалерийского полка, стоявшего в деревне Дукс. Он регулярно навещал Казанову, которому нравилось беседовать с капитаном по-итальянски. Сегодня же он явился попрощаться, поскольку Вальдекский полк собирался отправиться в Вену для ее защиты от французских войск.

Капитан был в курсе событий, происходивших в Италии: банда бродяг-цареубийц уже пересекла Пьемонт, Милан и достигла Адриатики. Они захватили Фландрию и большую часть Германии. Казалось, ничто уже не может их остановить.

Покончив с новостями, офицер еще в течение часа перечислял подвиги Революционной армии. Рассуждал он об этом со знанием дела, как военный, отмечая тактическую сноровку генералов и восхищаясь храбростью, выносливостью и дисциплиной солдат. И Казанова, и мадам де Фонсколомб слушали его с ужасом. Полине же сказанное капитаном доставляло истинную радость, и вскоре вдохновленный ее вниманием вояка говорил уже исключительно для нее одной.

Капитану в то время было сорок лет, он был высок, имел красивую выправку и довольно привлекательное лицо, способное понравиться молодой женщине. Пылкий интерес, проявленный Полиной по отношению к солдатам Революции, Дроги воспринял на свой счет. И был очень удивлен, услышав от нее в конце своей речи пожелание победы революционерам над войском тиранов, частью которого, без сомнения, был Вальдекский полк, а вместе с полком и эскадрон, которым он командовал.

Задетый за живое, Дроги принял вызов и с жаром стал объяснять мадмуазель, чего стоит «свобода», под знаменем которой невиновными заполняют тюрьмы, а цвет нации возводят на эшафот. А также, что пресловутое «братство» способствовало тому, что в течение пяти лет вся Европа оказалась покрытой полями сражений. На это Полина уверенно отвечала, что свобода не могла вступать в переговоры с врагами, что никто не виноват, если вся Европа объединилась против Революции, и что тираны должны нести ответственность за несчастья народа.