Клаудиа Кроуфорд - Тайны семейного альбома

– Мне шестьдесят четыре года, – ответила Ханна. – У меня было два отца, один брат, два мужа, у меня две дочери и двое внуков. Но я выросла без матери. Ты всегда любила Сэмюэля больше меня. И когда он умер – ты не скрывала, что хотела бы, чтобы на его месте была я. И ты никогда не прощала мне того, что именно я осталась жива, а не он. Очень долго эта заноза оставалась во мне. Но сейчас, глядя тебе прямо в глаза, могу сказать: я простила тебя.

И, сбросив с сердца эту тяжесть, Ханна вздохнула с громадным облегчением. Вместо того чтобы разрыдаться или почувствовать такое же облегчение, Рейчел печально посмотрела на дочь:

– Что тебе сказать в ответ? Что мне очень жаль? Я делала, что могла. Ты знаешь, что я сама выросла без матери. Может быть, в этом все дело. И ты должна помнить, в какое время росли вы с Сэмом. Я из кожи вон лезла, чтобы платить за квартиру, доставать еду. Помнишь тот случай с жевательной резинкой?

Ханна очень хорошо помнила. Это произошло вскоре после самоубийства Вилли. Рейчел взяла ее с собой купить фруктов, что продавались на передвижных тележках. Ханна стояла рядом и канючила у матери жевательную резинку – мятную резинку, самую свою любимую. Выйдя из себя, Рейчел сунула руку в карман и вытащила последнюю пластинку жвачки.

– И, пожалуйста, не сори. Брось обертку в урну.

Вернувшись домой, Рейчел снова сунула руку в карман, чтобы вытащить пятидолларовую бумажку – это были последние деньги, которые у них оставались. Но денег на месте не оказалось. Отдавая Ханне жевательную резинку, завернутую в зеленоватую бумажку, Рейчел не заметила, как отдала ей и сложенные деньги. Они вернулись на улицу и несколько раз прошли ее от начала до конца, в надежде, что найдут их. Они спрашивали у продавцов фруктов и всякой всячины, словно те признались бы, что видели.

Лицо Рейчел окаменело, когда она припомнила, как вывалила из урны весь мусор на тротуар и, не обращая внимания на косые взгляды прохожих, перебрала всю отвратительно пахнувшую груду.

– Вот что значит быть матерью в период депрессии. – Она неуверенно посмотрела на дочь. – Но я могу надеяться, что мы станем друзьями? – и она протянула руку для пожатия, как если бы они заключили какое-то деловое соглашение.

Ханна пожала протянутую руку:

– Я очень рада, мама. Правда!

Покончив с этим, Рейчел перешла к тому, что все еще оставалось нерешенным.

– А теперь поговорим о Джесси. По-моему, она совсем свихнулась, дав ему полный отлуп. Неужели она не в состоянии понять, что лучше его ей не найти. Ты ее мать. Почему ты позволяешь ей творить бог знает что и во вред ей самой!

– Она сказала, чтобы я занималась своими делами.

– Но мы не можем позволять ей по-прежнему вредить самой себе. И нам надо кое-что придумать, чтобы вернуть его обратно.

Ханна знала, что уж если Рейчел что задумала – она ни за что не отступится, пока не добьется желаемого.

Вскоре Джесси испытала на себе хватку бабушки. Рейчел заявила внучке, что не позволит ей делать фотографии бесплатно.

– Как это так? Ты обязана заплатить мне. Родственные отношения – это одно, а деловые – другое. Ты на этом зарабатываешь. И я не позволю, чтобы моя работа осталась неоплаченной.

Джесси понимала, что это очередная выходка бабушки. Ей было интересно, а что бы сказала Рейчел, если бы она выписала ей счет, например, на тысячу долларов. Или на пять тысяч?

– Ну, оставь эти глупости. Я не собираюсь причинять тебе особенные хлопоты со съемками. Ты и не заметишь, как я это буду делать. Разве это не ты воодушевила меня на занятия фотографией? Ты подарила мне первую камеру. Кем бы я была сейчас? Разносила гамбургеры в Макдональдсе? Это единственное, что я могу делать.

Рейчел сосредоточенно выслушала, но неумолимо покачала головой:

– Твои деньги пойдут на благотворительность. Ты можешь отметить это в твоей декларации о доходах, и тебе снизят подоходный налог.

Рейчел решила основать свой собственный фонд, устроив аукцион мод. Знаменитые женщины, известные каждая в какой-то своей области, должны были прийти в одном из своих любимых нарядов. Гости будут назначать цену – прибыль от этого аукциона пойдет на помощь бездомным матерям.

– Я бы тебе посоветовала, чтобы твои гости, проходя по подиуму, заодно и раздевались.

– А что? Неплохая идея. Я, например, могу не стесняться своего тела. В свои восемьдесят девять я могу дать фору некоторым молоденьким девочкам, – усмехнулась Рейчел.