Филип Шелби - Оазис грез

Кате сообщили о трагедии через несколько минут после того, как она произошла, но ей удалось увидеть Джасмин в больнице только поздно вечером. Когда она наконец добилась с ней встречи, Джасмин отвернулась от нее.

– Вы могли бы нам помочь, Катя, – сказала она. – Вам бы следовало поддержать нашу семью и публично выступить на стороне Луиса. Господи Боже, что свалилось на нашу семью! Сначала Арманд, потом похищение Клео, теперь убийство Луиса. Пожалуйста, Катя, не говорите мне ни слова. Если бы только вы послушались нашего совета, были бы с нами заодно в том, чтобы отделаться от этого проклятого казино! А вместо этого враги Арманда превратились в ваших врагов, а кончилось тем, что расплачиваемся мы, а не вы!

Катя пыталась что-то сказать, но не в свою защиту, а пару слов в утешение. Но потерянное, озлобленное выражение лица Джасмин дало ей понять, что она пришла слишком поздно и может сообщить слишком мало.

Несмотря на комендантский час, насилие продолжалось в Бейруте в течение нескольких следующих дней, пока враждующие стороны не выдохлись или не были арестованы полицией и посажены в тюрьмы. Лето, которое расцвело такими надеждами, поблекло и побежало к своему завершению.

Катя закрыла «Казино де Парадиз». Активность за игровыми столами практически замерла, а ресторан «Синяя птица» закрылся на ремонт. Во всем городе сложилось аналогичное положение. Закрылись рестораны, ночные клубы, отменялись спектакли, обслуживающий персонал увольнялся. На набережной и в других местах торговцы сидели возле своих пустых магазинов, витрины которых были залеплены объявлениями об огромном снижении цен. Отдельные охотники за дешевизной делали покупки из чувства мести. Кате представлялось, что город, даже вся страна затаила дыхание. Никто не осмеливался признаться, но всех больше всего пугало то, что со смертью Луиса Бейрут поплыл по течению, опасался дальнейшего развития событий. Традиционные авторитеты, зуамы, к которым могли обратиться рядовые люди в поисках помощи и справедливости, погибли под обломками.

Большинство бейрутцев совершенно забыли о похищении Клео. Но об этом не забыла Катя. Она ждала со дня на день, что получит хоть какую-нибудь весточку. Звонила Пьеру, но не заставала его ни в банке, ни дома. Когда она отправилась на виллу, то ее не пустили даже во входные ворота. От Джасмин никакой помощи не поступило. Она была в трауре, занята приготовлениями к похоронам мужа. Ходили слухи, что погребение откладывается, потому что правительство боялось, что публичные похороны могут опять спровоцировать насилие.

Но Катя не сдавалась. Она каждый день звонила инспектору Хамзе, требуя от него сведений о ходе расследования дела Клео. Она посылала на дом Пьера телеграммы, подкупила управляющего его клуба, чтобы тот позвонил ей, когда там покажется Пьер. Но, казалось, что Пьер исчез с лица земли, пока однажды вечером, когда она вяло тыкала вилкой в блюдо своего ужина, в комнату не влетел Балтазар.

– Месье Фремонт, – выпалил он. – Он здесь… Осунувшийся, с дикими глазами, Пьер протиснулся мимо Балтазара.

– Вы слышали? – спросил он.

– Слышали что? Пьер, что стряслось?

– Меньше часа назад мне позвонил мужчина, который утверждал, что Клео находится у него. Он сказал, что отпустит ее, привезет домой, сюда…

Пьер дико озирался по сторонам, как будто ждал, что Клео в любой момент предстанет перед ним собственной персоной.

– Мне об этом ничего не известно. Расскажите мне подробно, что произошло.

Пьер проглотил большую дозу бренди и передал ей существо короткого разговора.

– Голоса я не узнал. Он сказал только, что Клео освободят и что я должен ждать ее здесь, у вас.

– Не понимаю, – удивилась Катя. – Мне никто не звонил.

– Должны были звонить, – настаивал он на своем. – Может быть, к телефону подходил один из слуг…

– Я была дома весь день. Повторяю вам: я не получала никакого такого известия.

– Они отпустят Клео! – вскричал Пьер с отчаянной убежденностью человека, пытающегося ухватиться за то, что почитал за чудо.

– Сообщили ли вы об этом в полицию?

– Нет! – крикнул он. – Он сказал, что убьет ее, если увидит полицейских.

Зазвонил телефон. Глаза Пьера уставились на Катю, которая, поколебавшись, подняла трубку.

– Посмотрите на дорогу перед вашим домом. Говорили очень холодным тоном. Кате показалось, что голос долетал из склепа. Катя сделала глубокий вдох.

– Сказали, на улице. На дороге, – прошептала она дрожащим голосом.