Елена Ларина: Талант и поклонники, или История Марианны Коварской, родившейся под знаком Козерога

— Закончу. Уже почти закончила.

— Ну вот. Решай сама, конечно, но с ребенком я тебе ничем помочь не смогу. Я не против детей в принципе, я не за то, чтобы все поголовно делали аборты — но я за то, чтобы все делать вовремя.

— Но ты же сам говорил, что делать надо то, что хочется и тогда, когда хочется!

— Правильно. Вот именно поэтому я и говорю, что не надо сейчас детей. Я их сейчас не хочу.

А я хочу.

Мы молчим. Он все сказал, теперь мне надо говорить. Да, мужчины часто устраивают истерику, когда слышат про ребенка, я знаю. Но у него это не истерика. Просто трезвый подход. Просто трезвый.

Я беру у него сигарету и жадно затягиваюсь.

— Что ж ты куришь, если хочешь рожать?

— Это последняя.

— Ясно.

Я курю, свою последнюю сигарету, я смотрю даже не на него — в пол. Это последний разговор, и мне это понятно не хуже, чем ему, может быть, даже лучше.

— Иван, я хочу этого ребенка, и я его рожу. Я столько лет мечтала… Отказываться от него я не буду.

— Это я уже понял.

— Я справлюсь, сама. Я просто хочу знать, будет ли у нас с тобой еще что-то — или нет. Хочешь ты, чтобы это был твой ребенок?

— Я тебе уже сказал.

— То есть тебе все равно, будет ли он знать, что ты его отец?

— Мне сейчас ребенок не нужен. А так далеко я никогда не заглядываю. Если решила родить — рожай. Помощи от меня не жди.

— Да я не о помощи…

— А про все остальное я тебе ничего ответить не могу. Не знаю. Я ведь и вчера не мог бы тебе сказать, что будет завтра.

Это все верно, и это я знала. Я никогда не спрашивала, есть ли у него другие. Дело не в других, дело во мне. Ему я простила бы любых других женщин — вопрос только в том, что он готов мне простить или не простить, хотеть от меня и со мной или не хотеть. Ребенка со мной он не хочет. А я уже теперь всегда буду с ребенком. С его ребенком.

— Сказать тебе, когда он родится?

— Как хочешь. Делай так, как считаешь нужным. И я буду делать, как считаю нужным.

— У тебя когда день рождения? — спрашиваю я.

Я понимаю вдруг, что даже этого о нем не знаю. И он обо мне не знает ничего.

— 5 февраля.

Водолей. Мужской знак. Водолеи — самые сильные, смелые, самые прекрасные мужчины. Что там у Водолеев с Козерогами — я не помню. А сейчас надо уходить — и остается понять только, как уходить — так просто?

— Я все поняла. Все будет так, как ты хочешь. Мне достаточно того, что у меня есть ребенок — большего подарка ты мне сделать не мог. Я сейчас уйду.

— Можешь не уходить.

Последнее, что я запоминаю — узкая спина Ивана на матрасе.

Когда он выходит меня проводить, соседка снова стоит у двери в кухню. Это странно, но сейчас она молчит.

Но лучше бы говорила.

Вот и все. Конец этой истории.

Вечером я поехала к маме. Работать я все равно не могла — а ей сказать надо, и надо сделать факт моей беременности публичным, и осмыслить его, и обрадоваться ему наконец.

И мама меня не подвела. Она обрадовалась. Она даже не стала говорить, что я во всем виновата. И даже не стала расспрашивать, от кого ребенок, и берут ли меня замуж, и прочее — ничего не стала. Я сама ей сказала, что ребенок у меня по любви, но замуж не берут, и жить я буду одна.

— Ну и ладно, — неожиданно ответила она. — Ну и поживи одна. Вырастим. Нашла, значит, своего Володю?

— Нашла.

— Это главное. Все остальное значения не имеет. А раз ребенок от него — значит, действительно настоящего нашла, какой тебе нужен был. Ребенок — дар небес, как ни крути.

Вот какая у меня оказалась мама. И как ни горько, что всего этого нельзя рассказать папе — мама у меня есть. И бабушка у моего ребенка, значит, будет.

А домой в этот день я решила вернуться все-таки. Потому что если не возвращаться — значит, и завтрашний день насмарку. Мне надо собраться, собрать волю в кулак — и дописать роман, все закончить. Тогда я буду звонить Василию Игоревичу, выяснять свою дальнейшую финансово-карьерную судьбу, и сделать это нужно как можно скорее. Поэтому я поехала домой — а на подходе к дому мне позвонила Светка.

— Машка, я в Шереметьево. Ищу такси. Пустишь переночевать?

— О-О-О!!!

Это самое лучшее, чем мог закончиться этот день. Сегодня ночью я не буду одна.

Светка влетела похорошевшая, загоревшая, как будто вернулась с курорта — яростная и прекрасная.

— Ну, — сказала она, поставив сумки на пол, — рассказывай!

— Сперва ты рассказывай!

Мы уже сидим на кухне.

— Нет, я потом. Я потом, а сперва ты. А я пока послушаю, поем — есть у тебя что-нибудь? Я же жрать хочу, не могу же я жрать то, что в самолете дают! Выпью — вот гляди, что я нам из дьюти-фри притащила! — а потом и сама чего-нибудь расскажу.