Даниэла Стил: Воспоминания

И вот теперь, сидя в гондоле, неторопливо плывшей по Большому каналу к собору Сан-Марко, Сирина знала, куда ей надо ехать. Венеция принадлежала бабушке, она была ее частью. Венеция принадлежала ей. Но Венеция не была домом для Сирины. Она всегда была чужой, незнакомой, волнующей, загадочной, таинственной… Сирина должна отправиться дальше. Должна проделать весь путь и дойти до своих истоков. Она должна поехать домой.

– Хотите попасть в собор, синьорина?

– Нет. – Сирина медленно покачала головой. Она уже закончила свои дела в Венеции. Пора двигаться дальше. – Нет, спасибо. Отвезите меня обратно на Санта-Лючия.

Неторопливо они проплыли под мостом ди Соспири, затем мостом Вздохов, и Сирина закрыла глаза. Почти инстинктивно гондольер затянул печальную песню. Через мгновение они вновь оказались под яркими солнечными лучами и выплыли на простор Большого канала, миновали красоты собора Сан-Марко, колокольни, дворца Дожей, удаляясь от центра, минуя один за другим чудесные творения Венеции. Сирина уже не плакала. Она молча смотрела на них, пытаясь запомнить навсегда, сознавая, что никогда сюда не вернется.

Когда они добрались до вокзала, Сирина рассчиталась с гондольером, дав щедрые чаевые, за которые он горячо поблагодарил ее.

– Куда вы направляетесь теперь, синьорина?

– В Рим.

Он медленно кивнул.

– Вы не были там после войны?

Девушка покачала головой.

– Там теперь все по-другому.

Но вряд ли сильно отличается от того, что она нашла здесь. Для нее изменилось все и повсюду.

– У вас есть родственники в Риме?

– Нет… Я… У меня была только бабушка здесь.

– Значит, вы посещали ее дом?

Сирина кивнула, и гондольер понимающе покачал головой.

– Мне очень жаль, что так случилось.

– Мне тоже.

Она натянуто улыбнулась и протянула ему руку. Гондольер пожал ее изящные пальчики и помог выбраться на берег.

– Возвращайтесь в Венецию, синьорина! – улыбаясь, прокричал он ей вслед, не отрывая от нее взгляда.

Сирине ничего не оставалось, как пообещать ему вернуться. Подхватив маленький чемоданчик, она направилась к вокзалу.

Когда поезд подъезжал к Риму, лицо Сирины мертвенно побледнело. Ей казалось, что в любой момент может произойти нечто ужасное. За окном мелькали знакомые места, и Сирине казалось – впервые за все эти годы, – что ее душа обнажена. Если бы кто-нибудь заговорил в этот момент с ней, она наверняка ничего не расслышала бы.

За окном проплывали городские кварталы. Внезапно Сирина поняла, что страстное желание увидеть родные места не исчезло за эти мучительные годы, оно лишь затаилось и ждало своего часа. И этот час настал… С трудом дождавшись, когда поезд начал замедлять ход, Сирина достала с верхней полки свой чемоданчик и направилась в конец вагона. Как только поезд остановился и двери вагона открылись, Сирина соскочила на перрон и побежала. Инстинктивно, не думая, что делает, она бежала мимо женщин, детей, солдат, охваченная этим диким, неопределенным чувством. Ей хотелось кричать во всю мочь: «Смотрите все! Я наконец дома!»

Но вскоре воспоминание о страшной казни родителей охладило ее восторг. Неужели ее ждет новое предательство? Но она должна увидеть свой дом! Хоть раз… Или она приехала сюда в поисках своего дяди? За объяснениями и утешениями?..

Остановив такси, Сирина бросила свой чемоданчик на заднее сиденье. Водитель, повернув голову, с интересом посмотрел на девушку, но даже не попытался ей помочь. Он смотрел на нее долго и пристально. Этот откровенный, полный желания взгляд заставил ее потупить глаза.

– Куда?

Сирина растерялась, не зная, что сказать. Действительно, куда? К дому, который принадлежал ее родителям, а теперь дяде? Но готова ли она встретиться с ним? Хочется ли ей вновь увидеть этот дом? Внезапно решимость Сирины исчезла. Дрожащими руками она поправила платье и тихо прошептала:

– Сады Борджиа.

Водитель равнодушно пожал плечами и включил зажигание.

Сидя на заднем сиденье, Сирина жадно разглядывала проносившиеся за окном знакомые улицы, площади города, притягивавшего ее к себе как магнит. Она вновь ощутила себя ребенком, волосы ее растрепались – ими поигрывал мягкий ветерок, врывавшийся в салон через приоткрытое окно, глаза широко раскрылись. Впереди уже виднелась виа Витторио Венето, и очень скоро показались темные пространства садов с освещенными кое-где прогулочными дорожками, цветочными клумбами, едва видневшимися в темноте. Внезапно до нее дошло, какие странные мысли могли прийти в голову водителю. Сады Борджиа в девять-то часов вечера? Сирина старалась не думать об этом. Отсчитав водителю деньги за проезд, откинула с плеч волосы, подхватила свой чемоданчик и вышла из машины. Глубоко вздохнув, она не спеша пошла вперед, словно единственное, что занимало ее, – это желание насладиться красотой Рима.