Кристина Хемлетт: Под маской невинности

— Вам что-то не нравится, мадам? — поинтересовался Брехт.

— Отсюда тоже хорошо виден остров, — ответила Мэгги. — Кажется, что он совсем рядом. До него мили две или больше?

— Расстояния, — сухо пояснил Брехт, — часто производят обманчивое впечатление.

— В таком случае, как-нибудь ночью я измерю. — Брехт только холодно взглянул на нее и ничего не ответил. — Я могу свободно выходить отсюда или мне нужен пропуск?

Мэгги не удалось узнать, что он собирался ответить ей на это, так как в комнату вошла темноволосая немолодая женщина, в руках у которой было чистое постельное белье и полотенца. Брехт что-то сказал ей на языке, которого не знала Мэгги, и женщина принялась готовить комнату для новой обитательницы, ни разу не взглянув на нее.

— Скайсет позаботится обо всем, — сказал Брехт.

— Скайсет? — любопытное имя, а что…

— Она не говорит по-английски, зато великолепно разгадывает американские шарады.

«Что означает полнейшую невозможность общения», — подумала Мэгги. Если Чэннинг задумал лишить ее возможности контактировать с кем бы то ни было кроме себя, то в этом он вполне преуспел.

— А на каком языке вы с ней только что разговаривали? Я не узнала.

— Обед ровно в шесть, — сообщил Брехт, оставляя снова ее вопрос без ответа. — Мистер Чэннинг, естественно, просил передать вам, чтобы вы переоделись, — и ушел.

— Войду с первым ударом часов, — съязвила Мэгги, с сомнением думая о том, что летние вещи, которые она прихватила с собой, едва ли соответствуют представлениям Чэннинга о том, как должна быть одета дама к обеду.

— Значит, тут две женщины — вы, Скайсет, и я, — обратилась она к горничной, которая деловито стелила постель. — Может, мы подружимся и вы посвятите меня в секреты этого дома?

Лишь едва заметная улыбка свидетельствовала о том, что женщина уловила свое имя.

Мэгги пришлось признать, что ее хозяин проявил гостеприимство, предоставив ей столь роскошные апартаменты. То, что этот человек поселил ассистентку, претендующую всего-навсего на временную работу, в комнате, которой не побрезговала бы и королева, озадачило ее еще больше. Подняв глаза кверху, она поглядела на потолок, высокий, как в картинной галерее, думая о том, сколько гостей до нее вот так же сидели здесь, размышляя о своей судьбе.

«Гости»… пожалуй, это слово не подходит для тех, кто имеет дело с Чэннингом. «Пленники»? Преувеличение, убеждала себя Мэгги, всей душой желая, чтобы Трои Маккормик не оказался сейчас слишком далеко отсюда.

Расстегнув молнию на внутреннем кармане сумки, она нащупала конверт, словно это был талисман, призванный защитить ее. Не послушавшись Троя, она взяла с собой письмо на остров.

«Спрячь хотя бы его понадежнее, — советовал детектив, — если уж я не могу тебя отговорить».

Конечно, самым надежным было бы носить его все время с собой, спрятав под одеждой, но Мэгги казалось, что тогда ей будет трудно вести себя достаточно непринужденно в присутствии Чэннинга.

Левее окна с видом на залив была дверь, за которой находилась ванная комната, отделанная бело-голубым кафелем. Подсвеченное с четырех сторон огромное зеркало делало ее похожей на голливудскую гримерную, и сейчас в этом зеркале отражались ее глаза полные страха, страха, которого она не имела права показать человеку, только что принявшему ее на работу.

«Соберись!» — приказала себе Мэгги, сознавая, что ей будет труднее, чем Чэннингу, сохранить свою тайну.

Возле мраморного умывальника на столике стояла корзинка с мылом и шампунями, приготовленная для нее экономкой, так же как черепаховые расческа и щетка для волос. Взявшись за низ ящика, Мэгги потянула его на себя, надеясь обнаружить там еще какие-нибудь сокровища, и поморщилась от боли, сломав ноготь на указательном пальце. Прижав поврежденный палец к губам, она заглянула в приоткрывшийся ящик, а потом дернула решительней.

Отчего-то она никак не ожидала, что оттуда выкатится тюбик губной помады.

— Брехт сказал мне, что вы очень любите плавать, — сказал Чэннинг, наполняя ее бокал белым вином. Сейчас перед ней был не властный начальник, а любезный хозяин.

Мэгги не сразу поняла, на что он намекает.

— Плаваньем я обычно занимаюсь в бассейне, но в ваших владениях, как я успела заметить, его нет.

Улыбка Чэннинга на загорелом лице была ослепительно белой.

— По-моему, я пока еще не показывал вам своих владений, — ответил он, поднимая бокал, — этим можно было бы заняться после еды, если вы не против.