К. Борджиа - 11 дней и ночей

Место ей нашлось в самой глубине зала за столиком, который только что покинула стайка круглоголовых японцев, увешанных фото– и видеокамерами. Осторожно разворачивая пальцами теплую обертку чизбургера и одновременно потягивая через пластмассовую соломинку густую прохладную жидкость, Стефания задумалась.

Баковский был из тех людей, которых принято называть «киношниками». При этом к производству фильмов как таковых он никакого отношения не имел. Просто в его ведении находился громадный магазин, буквально заваленный всевозможными декорациями, пригодными для использования как при съемках батальных сцен войны за независимость, так и самых головокружительных космических одиссей. Все началось с отцовского сарая, забитого хламом, – евреи вообще отличаются любовью к старью. Баковский-младший переоборудовал сарай в эдакий ангар и стал торговать пылесосами, лампами и огрызками некогда дорогой мебели. Он вовремя смекнул, что на одной купле-продаже хороших денег не сделаешь, и стал приобретать для своего склада вещи поприличнее, которые сдавал напрокат всем кому не лень: молодоженам, разводящимся, старикам, вдовам вьетнамской войны, неграм, пуэрториканцам, таким же евреям, как и он сам, и т. д. и т. п. Потом он рискнул и взял в аренду настоящий добротный склад поближе к Сити. Тут он уже мог позволить себе развернуться как следует. Задумка была проста – от мелочей перейти к вещам большим и даже громоздким. Накопленного первоначального капитала хватило и на то, чтобы нанять двух негритят-уборщиков, в обязанности которых он вменил поддержание опрятного вида нового «магазина». Благодаря этому он постепенно добился того, что последнее слово утеряло кавычки и превратилось из пыльного склада в порядочное заведение. Были, конечно, и личные связи, способствовавшие разрастанию ассортимента фирмы «Bakovsky & Со.», однако о них новоиспеченный президент старался не распространяться. Появилась клиентура. Предприятие заработало. Вместе с ним преобразился и сам господин Баковский. Из тщедушного жиденыша, затянутого в узкий, излишне чопорный костюмчик, служивший ему первые годы самостоятельного бизнеса подобием брони, за которой он прятал свою робость перед сильными мира сего, Сандер Баковский превратился в молодцеватого, раскрепощенного парня – ему было немногим более тридцати, – преданного 501-й модели джинсов фирмы «Levi's» и клетчатой ковбойке с расстегнутым воротом. В таком наряде он с одинаковой уверенностью общался с собственными грузчиками, подрядчиками строительных фирм и людьми, входившими в двери его магазина из могучих «роллс-ройсов». Теперь он мог позволить себе быть демократичным! Все чаще ему стали попадаться контракты, не требующие вообще никаких неудобств, связанных с погрузками, перевозками, разгрузками и монтажом: в ход пошли его способности просто доставать то, что было нужно другим. Его гордостью последних месяцев был кругленький контракт на оборудование телестудии Си-эн-эн в Нью-Йорке. Каждый день в кабинете Баковского возникали новые лица, которые он раньше видел только на экране. Общительность и приятная наружность делали его «любимцем публики», и он умело этим пользовался. Как-то он даже признался Стефании, что подумывает о том, чтобы перенести все свое хозяйство поближе к «мекке» – куда-нибудь в район Беверли Хиллс или вроде того.

Стефания познакомилась с ним еще до того, как стала работать в «Мотыльке».

Сандер не понравился ей сразу же.

Она вообще плохо относилась ко всем неарийцам, прощая этот недостаток только тем, кто уже стали ее друзьями. В первый вечер, когда он стал «клеиться» к ней в баре на Бродвее, Стефания влепила ему отличную пощечину и с гордым видом удалилась. Подруга, с которой она туда пришла, успела шепнуть ей, что это «сам» Баковский, однако она сделала вид, будто не расслышала, так что пощечина прошла на все сто процентов.

Потом он оказался в числе наиболее уважаемых клиентов Дот, и вторая их встреча была проникнута остротой воспоминаний. Теперь Стефания всего лишь выполняла доверенную ей миссию и олицетворяла покорность и согласие. Баковский влюбился в нее по уши и заявил, что женится на ней. Второй пощечине не суждено было прозвучать только потому, что оба оказались к тому моменту до неприличия пьяны. Наутро, когда они нашли в себе силы проснуться, Стефания с легким сердцем отдалась своему новому обожателю.

С тех пор прошел почти год. Баковский хотел Стефанию по крайней мере раз в неделю. И всегда их встречи оформлялись «официально» – через контору «Мотылек». Стефания никогда не навещала любовника сама, из дружеских, так сказать, побуждений. Баковский не настаивал. У Стефании часто возникало ощущение, что эта возможность именно купить женщину, не тратя времени на обольщение, придает ему дополнительные силы – в этом смысле ему и в самом деле было мало равных.