Вирджиния Эндрюс - Шепот в ночи

Дядя Филип с ненавистью посмотрел на него, а затем, смягчившись, повернулся ко мне.

– Кристи?

– Мне придется ехать домой, Гейвин, – сказала я.

– Нет, ты не можешь. Мы пойдем в полицию, мы им расскажем обо всем, что произошло. Мы…

– Нет, не сейчас, когда Джефферсон так болен. Не волнуйся. Со мной все будет в порядке.

– Конечно, с тобой все будет хорошо, – пообещал дядя Филип. Он посмотрел на доктора. – Дома случилось небольшое недоразумение. Жизнь Кристи стала тяжелой после смерти ее родителей, но…

– Недоразумение! – закричал Гейвин. – Ты называешь то, что ты сделал с ней, недоразумением!

– Успокойтесь, молодой человек, – вмешался доктор. – Вы не на улице.

– Но вы же не понимаете…

– Это не его забота вникать в семейные дела, – быстро проговорил дядя Филип. – Тебе следует побеспокоиться о своих родителях. Твоя мать даже заболела из-за этого, а твой отец…

– Гейвин, пожалуйста, – умоляла я, стискивая его руку. – Не сейчас. Сейчас это бессмысленно, он прав. Поезжай сначала к родителям. Я и так уже причинила достаточно боли и неприятностей многим людям.

– Но, Кристи, я не могу позволить тебе вернуться с ним. Просто не могу!

– Все будет хорошо. Я позвоню тебе при первой же возможности. Все, что сейчас нужно, это быть с Джефферсоном. Он нуждается во мне сейчас, Гейвин. Пожалуйста!

– Но…

– Такси ждет, – напомнил дядя Филип, энергично протягивая авиабилет Гейвину. – Ты можешь пропустить свой рейс, и тебе придется просидеть в аэропорту всю ночь.

– Иди, Гейвин, – попросила я его. – Пожалуйста. Он стоял совершенно расстроенный. Я прошептала одними губами:

– Я люблю тебя!

Он кивнул и, повернувшись к дяде Филипу, взял у него билет.

– Если ты хоть что-нибудь сделаешь ей… хоть что-нибудь, – предупредил он. Дядя Филип покраснел.

– Не угрожайте мне, молодой человек, – сказал он и повернулся к доктору. – Ребенок еще.

Доктор кивнул.

Опустив голову, Гейвин направился по коридору к выходу.

– Гейвин! – закричала я и бросилась к нему. Мы обнялись.

– Только позвони мне, – прошептал он, – и я найду способ приехать. Я клянусь.

Он поцеловал меня и заторопился к выходу. Я посмотрела на Лютера и Хомера, которые оказались свидетелями этого противостояния. На лицах было сопереживание и печаль.

– Спасибо, Лютер, и, пожалуйста, передай тете Шарлотте благодарность за все. Джефферсон напишет тебе, Хомер, как только ему станет лучше. Я обещаю. И скоро мы вернемся навестить тебя.

Он улыбнулся. Медленно я вернулась к дяде Филипу. На его лице была гримаса, растянутая в улыбку от уха до уха.

– Кристи, – сказал он. – Мы все исправим. Тетя Бет с нетерпением ждет твоего возвращения, и близнецы тоже. Все теперь будет хорошо. Все будет по-прежнему. Я обещаю, – его глаза заблестели. – Все будет по-прежнему, словно ты никогда не убегала.

После того, как дядя Филип сделал все распоряжения по транспортировке Джефферсона в больницу в Вирджинию Бич, мы отправились в Катлерз Коув. Это была самая долгая поездка в моей жизни, даже несмотря на то, что мы летели самолетом. Мне было неуютно быть рядом с дядей Филипом. Хотя он был красив и выглядел безупречно и ухоженно, он всегда теперь будет казаться безобразным и грязным. Большую часть пути он вел себя, словно между нами ничего плохого не произошло. Он говорил и говорил об отеле Катлерз Коув, о том, как хорошо идет его восстановление. Затем он сообщил, что убедил близнецов учиться музыке.

– Я нанял твоего преподавателя по фортепиано, – сказал он. – Теперь, когда ты вернулась, может, поддержишь их в этом начинании и время от времени будешь давать им указания. Я не ожидаю от них таких же успехов, как у тебя, но хоть они будут заняты чем-то полезным во время каникул.

В самолете я сидела у окна, повернувшись спиной к нему и глядя в темноту. Изредка, когда мы пролетали мимо просветов в облаках, я видела звезду. Казалось, что она падала все дальше и дальше, или я сама удалялась от нее. Я увидела другой самолет, гораздо выше нашего, следующий в другом направлении, и мне захотелось очутиться в нем.

– Я знаю, близнецы будут счастливы снова увидеть тебя, – продолжал дядя Филип. – И Мелани, и Ричард очень расстроились, когда узнали, что вы с Джефферсоном убежали ночью.

– Сомневаюсь, – пробормотала я. Не знаю, слышал ли он меня или нет.

Он просто болтал, чтобы заглушить молчание, в котором столько лжи, уже позабытой им.

– Конечно, твоя тетя Бет просто места не находила себе из-за волнений. Она не могла есть эти дни и так похудела. Мы с ней чувствовали ответственность за тебя и Джефферсона так же, как и за наших собственных детей. А теперь, когда ты вернулась, я обещаю тебе, что все изменится.