Кейси Уэст: P.S. Ты мне нравишься

«Поверь, я тоже не хотела приходить», – парировала я.

Изабель поспешила догнать Кейда, а я тем временем замерла в холле. Его дом был огромным и ослепительно-белым, даже мебель и украшения были белыми. В моем доме от белого не осталось бы и следа.

Я медленно повернулась кругом, осматривая холл, и тогда Изабель выглянула из-за угла и спросила: «Ты идешь?»

Голоса братьев выдернули меня из воспоминаний и вернули в машину к семье. Теперь мальчишки дрались из-за пачки «Эм-энд-эмс».

– Я нашел ее под сиденьем, значит, она моя, – запищал Уайат.

Я достала блокнот и снова приступила к работе над эскизом юбки.

– Мам, мы можем купить черные нитки? – спросила я. – У меня закончились.

Мама свернула на главную улицу:

– Это может подождать до конца недели? Папа заканчивает работу.

Папа был дизайнером мебели, фрилансером. Объем его работы невозможно было предсказать, как и наш бюджет. Вообще-то, в моей семье все было непредсказуемым.

– Да, конечно, – согласилась я.

Дома я переступила через гору рюкзаков, которые валялись на проходе, и пошла в свою комнату.

– Забираю ноутбук, – оповестила я всех и взяла ноутбук со столика в коридоре.

Никто не ответил.

Я зашла в свою комнату… Точнее, лишь половина этой комнаты была моей. Чистая половина. Половина с образцами тканей и цветовой палитрой на стене, а не с вырезками статей из журналов о макияже и жизни знаменитостей. Хотя, надо сказать, иногда я заглядывалась на все это.

Эшли сейчас не было, поэтому я свободно плюхнулась на кровать и, зайдя на Ютьюб, начала искать обучающее видео на песню группы «Блэкаут». Эта песня была не очень известной, и я боялась, что ничего не найду. Пришлось пролистать несколько страниц, прежде чем я наконец нашла одно видео. Я поставила ноутбук на туалетный столик.

Моя гитара была припрятана под кроватью в тяжелом чехле – мера предосторожности. При наличии двух младших братьев это было необходимостью. Я достала чехол и открыла его. На эту гитару, мою детку, я зарабатывала полгода. Каждый вечер пятницы я присматривала за соседскими двухлетними близнецами, которые были самыми несносными из всех детей, с которыми я когда-либо сидела. А с учетом прозвищ, данных мной моим братьям, это говорило о многом. Но оно того стоило. Эта гитара была воплощением всех моих мечтаний. У нее был идеальный звук, а когда я играла, то не ощущала себя такой неуклюжей, как обычно. Мне казалось, я была рождена для музыки. Все остальное вокруг просто исчезало. По крайней мере, на некоторое время.

Я уже установила пальцы для первого аккорда, как дверь в мою… нашу… комнату распахнулась.

– Лили! – воскликнул Джона, вбегая в комнату и останавливаясь возле меня. – Смотри! У меня зуб шатается. – Он широко открыл рот и языком надавил на правый верхний зуб, но тот даже не шелохнулся.

– Круто, приятель!

– Ладно, пока! – Братец удалился так же быстро, как и появился.

– Дверь закрой! – крикнула я вдогонку, но Джона либо не услышал, либо просто не захотел помочь.

Я вздохнула и, встав, закрыла дверь. После чего снова сосредоточилась на видео и на гитаре.

Спустя две минуты раздался стук в дверь, и появилась мама:

– Твоя очередь разгружать посудомойку.

– Можно я сначала закончу? – спросила я, кивнув на гитару.

– Я не могу начать готовить ужин, пока занята раковина, а раковина не освободится, пока занята посудомойка.

Я хотела выбить себе еще пять минут, но, взглянув на маму, передумала. Она выглядела более уставшей, чем обычно.

– Хорошо, сейчас приду.

Я закрыла глаза и сыграла еще один аккорд, позволяя вибрации нот проникнуть в руки. Все мое тело расслабилось.

– Лили, поторопись! – позвала мама.

Тьфу ты.

На следующее утро, перед школой, я заглянула на кухню, чтобы позавтракать. Мама уже отвезла Джону и Уайата и сейчас складывала в кладовой белье после стирки. Эшли все еще собиралась – на это у нее уходили часы, – а папа сидел за кухонным столом и читал газету.

Я достала из шкафчика коробку с хлопьями, а пока насыпала их в миску, заметила кое-что на стойке и покачала головой. На бежевом граните лежала пара бус, под ними листочки, и на каждом листочке стояло по две галочки.

– Нет, – сказала я.

Папа взглянул на меня поверх газеты:

– Просто проголосуй. Это же пустяк.

– Ты всегда так говоришь, а потом превращаешь это в большое событие. Кого из друзей ты заставил проголосовать в этот раз? – спросила я, потому что без меня было уже четыре голоса.