Джудит Гулд: Вспышка. Книга первая

Тамара в изумлении обернулась. Это было неслыханное предложение, за которое немедленно ухватилась бы любая кинозвезда, но она лишь покачала головой, продолжая рыться в шкафах. Она пыталась свести количество вещей до минимума, в данном конкретном случае – к четырем чемоданам и двум дорожным сундукам. Сначала она намеревалась взять лишь самое необходимое, но затем чувство осторожности взяло верх. Она не знала, что именно из вещей ей понадобится, а с деньгами придется быть поаккуратнее. Поскольку она не сможет бездумно тратить их на одежду и всегда сможет избавиться от лишних вещей потом, Тамара решила, что благоразумнее взять с собой как можно больше багажа.

– Нет, О.Т., – устало ответила она. – И не мог бы ты сделать мне одолжение? Оставь свои попытки уговорить меня остаться. Я думала, мы уже все решили.

– Последняя попытка, – отозвался Скольник. – Предлагаю четверть миллиона долларов за каждый фильм. Может, это заставит тебя переменить решение?

Тамара глубоко вздохнула и прямо посмотрела ему в глаза. Отказаться от таких денег было, возможно, самым трудным из того, что ей приходилось делать в жизни.

– О.Т., я думала, что все ясно тебе объяснила, – дрожащим голосом проговорила она, – но, рискуя повториться, скажу тебе снова. Дело не в деньгах. – Она бросила на кровать несколько платьев. – Я отдала кино семь лет, снялась в восемнадцати твоих фильмах. Я даже пошла на то, чтобы изменить свое лицо так, как тебе этого хотелось. Я одевалась так, как ты этого хотел и на съемочной площадке, и вне ее. Я снималась в фильмах, которые ты выбирал. Я все время кого-то изображала и в кино, и в жизни. Я провела треть своей жизни в проклятой золотой клетке, боясь любого неверного вздоха. Я была общественной собственностью, принадлежа всем, кроме себя самой. Думаю, мне давно пора стать той, кто я есть на самом деле, если это еще не поздно. – Она помолчала и мягко добавила: – Я все решила, О.Т. И, если я хоть немного дорога тебе, ты будешь уважать мое решение. И она продолжила сборы.

Прошла целая минута, прежде чем он заговорил.

– Хорошо. Ты победила. Хотя я и не согласен с твоим решением, но уважаю твой выбор. Только помни, если ты когда-либо переменишь его и решишь вернуться к своей карьере, сначала приди ко мне. Двери моей студии всегда открыты для тебя, хотя сейчас я не могу дать тебе никаких обещаний относительно того, сколько ты тогда будешь стоить. Зритель – капризный хозяин, сегодня он – твой друг, а завтра – враг. Как говорится: с глаз долой, из сердца вон. В нашем деле это справедливо, как ни в одном другом.

– Я знаю. – Тамара улыбнулась. – Спасибо, О.Т. С твоей стороны очень мило держать свою дверь открытой для меня, хоть я и не вернусь. – Подойдя к тумбочке, она взяла за рамку маленький натюрморт Матисса и стала любовно разглядывать его.

– Матиссу, как никому другому, удается передать цвет, – восхищенно проговорил О.Т., заглядывая ей через плечо. – Это очень красивая картина.

– Да, не правда ли?

– Ты продала остальные?

Обернувшись к нему, Тамара кивнула.

– Эта картина намного дешевле остальных. Но я даже рада – это поможет мне не поддаться искушению ее продать. Думаю, я никогда не расстанусь с ней. Я смогу передать ее моим детям. – У нее вырвался негромкий, невеселый смешок. – Если они у меня когда-нибудь будут.

Он кивнул.

– Было бы глупо не оставить себе ни одной картины. У тебя было начало прекрасной коллекции.

Она положила картину, осторожно завернула ее в одеяло, а затем опустила в один из пустых чемоданов и обложила вокруг своей одеждой.

– Ты только посмотри. Целый чемодан для одной единственной картины. Глупо, правда?

– Напротив. Думаю, это очень мудро. Это не просто картина. Это самое настоящее сокровище.

Тамара улыбнулась своим воспоминаниям.

– Мне ее подарил Луи на первую годовщину нашей свадьбы. – В ее глазах появилось отсутствующее выражение. – Кажется, с тех пор прошла целая вечность.

– Это было в ту ночь, когда мы с тобой танцевали?

– И ты так нахально приставал ко мне.

– Я помню лишь, как больно ты ударила меня в пах.

Она рассмеялась.

– Ты сам напросился. Но никто ничего не заметил. Если я не ошибаюсь, с твоего лица весь вечер не сходила усмешка.

– Ты хочешь сказать – гримаса.

– У нас никогда бы ничего не вышло, – мягко проговорила она. – И тебе это известно.

Скольник грустно улыбнулся.

– Очень жаль. Ты была женщиной с большой буквы. И осталась ею.

– Только я была женщиной, принадлежащей одному-единственному мужчине. Тамара присела на край кровати и помолчала с минуту. – Знаешь, – медленно начала она с помрачневшим лицом, – после смерти Луиса все изменилось в моей жизни. Ты поверишь мне, если я скажу, что с тех пор у меня никого не было? – Она подняла на него глаза.