Наталья Калинина: Узор твоих снов

– Но… я буду с ним? – Девушку интересовало только одно. Ничего страшнее, чем женитьба Ивана на Лидке, она и не представляла.

Старуха вздохнула, пожевала губами и строго сказала:

– Слушать будешь меня внимательно. Очень внимательно. И сделаешь все так, как я скажу – ни на долю не смей отступить. Я своего мужа так и получила, но вот… Да, впрочем, тебе это совсем неважно. Что бы я ни сказала, ты все равно усвоишь только то, что интересно тебе. Я ж говорю – глупая… Вещи, которые ты мне принесла, нужны для приворота – простого, каким их связь не разрушить. Но мы сделаем его, чтобы твой Иван пришел к тебе, заговорил с тобой, воды бы у тебя попросил… В общем, хоть как-то оказался около тебя. Ведь нынче он тебя вовсе не замечает, да?

Старуха встала и ушла куда-то в другую комнату. Вернулась уже с небольшой коробочкой:

– Это и есть Единение.

Девушка с любопытством покосилась на коробочку, но старуха не спешила отдавать ее ей.

– Когда твой Ванька придет к тебе, дашь ему одну половину. Вторая у тебя останется. Они не могут существовать по отдельности: одна половина всегда будет тянуться к другой. Так и твой Иван не сможет жить без тебя. Впрочем, как и ты без него. Это – двустороннее. Считай, вечно будете повязаны. Даже после чьей-либо смерти – твоей или его – второй останется верен.

– Я… Я заплачу вам еще, если надо, только помогите! – Девушка уже ни о чем другом не могла думать – лишь о содержимом коробочки, сулившем навечно соединить ее с любимым Иваном.

– Да не надо мне платить! – засмеялась старуха.

Долго смеялась. Отсмеявшись, сурово и с какой-то горечью произнесла:

– Придет время, и они сами возьмут причитающуюся им плату. Ну как, не передумала еще?

– Нет!

– Тогда слушай, что и как надо будет делать…

Машина свернула с оживленного шоссе на полупустую трассу.

– … И все же ты мне не ответила!

– Мы уже обо всем поговорили. Не затевай сначала, – девушка, уловив в голосе спутника такие знакомые и порядком надоевшие взвинченные нотки, устало отмахнулась, не поддаваясь на провокацию, и с досадой добавила: – Ты отвлекаешь меня от дороги.

– Я не отвлекаю, я пытаюсь с тобой поговорить. Достучаться до тебя! Не будь глухой. И фиг уж с тем, что я оголил перед тобой душу, тебя этим, похоже, не проймешь. Ты о родителях подумай! Они не примут этого человека, он уже принес горе твоей семье.

– А ты, значит, приносил только счастье? – ухмыльнулась девушка и, раздражаясь, попросила: – Не начинай сначала. Мне сложно следить за дорогой и одновременно спорить с тобой. Я давно не водила. Почему ты сам не сел за руль?

– Я выпил.

– Лучше бы не пил! Зачем ты пил?

– Не заводись.

– Не заводись?! Да это ты меня заводишь! Я и так неуверенно чувствую себя за рулем, а тут еще ты…

– Дорога пустая. Справишься.

– Включи радио. Я хочу слушать музыку, а не твои выступления.

– Пожалуйста. Исполню любой ваш каприз.

– Лучше бы ты раньше исполнял мои капризы, а сейчас уже поздно.

Рассердившись, она поддала газу, словно пытаясь таким образом оставить позади не только немногочисленные попутные машины, но и собственное раздражение. Трасса была полупустой, за окном умиротворяюще мелькали ровные ряды лесопосадок, и это немного придавало девушке уверенности.

– Я не считаю, что уже поздно. Если бы ты захотела, все можно… Осторожно!!! Че-ерт, откуда она взялась?!

Мужчина громко в сердцах обронил непечатное словцо, в доли секунд понимая, что машина, набравшая на свободной трассе приличную скорость, уже не успеет затормозить и обязательно собьет женщину, выскочившую на дорогу. Его спутница в ужасе завизжала и, бросив руль, закрыла лицо руками. Сейчас последует удар, но удара не было, лишь на мгновение мелькнули и тут же исчезли белые развевающиеся одежды.

Удар и звон были позже, когда машина, потеряв управление, слетела с дороги и, кувыркнувшись, замерла в кювете.

– …Ты жива?..

– Д…да… Мы… Мы ее убили, да?..

– Мы чуть сами не убились!

Мужчина пошевелился: руки-ноги вроде целы. И попытался отстегнуть ремень безопасности. Хорошо хоть машина, кувыркнувшись при съезде с трассы, встала на колеса, иначе выбраться из нее самостоятельно оказалось бы проблематично.

Замок ремня поддался, и мужчина, получив бо€льшую степень свободы, в тревоге повернулся к своей спутнице:

– Ты цела?

Бледная как смерть, с крепко зажмуренными глазами, она молча кивнула.