Ги Де Кар - Девушки для утехи

Я его спросила: «Ты не пустишься с ней в любовь?» Он мне ответил, что нет, что ему противны жеманницы в твоем духе и что он предпочитает мой тип.

«Представь себе, что в интимной обстановке он называет меня Сюзон. Когда я слышу, как этот мужчина, этот властелин с его телосложением, с его седеющими висками, с его манерами светского льва, зовет меня Сюзон, «своей» Сюзон, я трепещу от счастья. Даже если он зовет меня только для того, чтобы забрать у меня бабки. Он так говорит «Сюзон, дон!», [2]что я выкладываю ему все содержимое моей сумочки, жалея о том, что мне нечего больше ему подарить. Если он требует больше, если он вгоняет меня в долги, я выкручиваюсь, я вкалываю, я занимаю у случайных подруг, но я выкладываю и этот долг и все, что он хочет. Когда он делает мне выговор, я брюзжу сквозь зубы, я все сношу и люблю его все так же сильно. Вот это, моя девочка, и называется «любить мужчину всей кожей». Боб! Мой Боб!..

Аньес все еще слышала голос Сюзанн, его пронзительные нотки, еле сдерживаемые, чтоб не привлечь внимание посетителей бара. «Боб! Мой Боб!» – звучал в ушах дрожащий голос Сюзанн. Но разве сама Аньес была уверена в том, что ее не постигнет та же участь? Что она так же рабски не привяжется к тому же господину и повелителю?

Аньес закрыла лицо руками и зарыдала. Ужас пережитого и угрызения совести сжимали ее сердце. Внезапно она вздрогнула. Чья-то рука слегка дотронулась до ее плеча, и в это же время тихий голос раздался в часовне:

– Вы нуждаетесь во мне, дитя мое?

Она подняла голову и, узнав того, кто обращался к ней с такой нежностью, ответила:

– Нет, отец мой…

– Однако, дитя мое, у Вас, кажется, большое горе? Вы знаете, как все мы здесь любим и ценим Вас. Как и дорогая сестра Элизабет, Вы стали частью нашего большого семейства.

– Благодарю Вас, отец мой, но никто не сможет мне помочь!

– Не произносите таких слов в Храме Божьем! Он указал на дарохранительницу.

– Вы знаете: он Высший утешитель. И если Вы пришли преклонить колени перед Ним, Бог сможет для Вас все!

Повернув к нему лицо, омытое слезами, она ответила:

– Он тоже меня покинул!

– Скорее Вы забыли его заповеди! Почему бы Вам не исповедаться?

– Нет, отец мой, я не смогу…

– Но ведь это не я буду Вас выслушивать, а Бог… И Вы ничего не можете открыть Ему: Он уже знает все! То, о чем Он Вас просит, это совершить акт смирения…

Не ответив, она снова опустила голову.

– Я всегда к Вашим услугам, дитя мое… Продолжайте молиться: это лучшее, что вы можете сделать…

Он пошел по направлению к ризнице. В какой-то момент она чуть не сорвалась с места и не побежала вслед медленно удаляющейся сутане; она готова была крикнуть:

«Отец мой, сейчас я Вам все скажу!»

Но она не нашла в себе мужества для признания и осталась неподвижной. Она думала о другой исповеди: той, которую Сюзанн начала в баре на улице Марбёф и продолжила, провожая ее на улицу Фезандери в плавно катящей «Эм-Жи»…

– Я понимаю, в каком состоянии ты сейчас находишься, – сказала тогда рыжеволосая девушка. – Однако, мой долг – рассказать тебе правду. Я это сделала, рискуя иметь серьезные неприятности: после вашего новоселья, когда я пришла без его разрешения, он мне категорически запретил с тобой встречаться. А запрет Боба нельзя нарушить без серьезного риска… Он может меня убить, если узнает, что я посвятила тебя в курс дела, но я не могла молчать.

«Теперь ты можешь поступать так, как найдешь нужным. Но я могу дать тебе один совет: освободись от него, не признаваясь в том, что ты знаешь: он не станет колебаться, чтобы заставить исчезнуть и тебя тоже… Самое лучшее для тебя – уехать сейчас же за границу. Я могу тебе помочь и клянусь, что он никогда не узнает, куда ты скрылась…»

Аньес сделала над собой большое усилие, чтобы ответить:

– Ты, должно быть, права: мне больше ничего не остается, как убежать… А что будет с тобой?

Сюзанн посмотрела на нее с удивлением:

– И тебя еще интересует, что будет со мной после того, что я тебе рассказала?

– Меня научили в юности, что нельзя платить злом за зло. Это почти единственно хорошее, чего я не забыла… По-моему, ты просто несчастна…

– А ты?

– Я? Я сказала бы, что я всего лишь жертва, если это слово не вызовет по отношению ко мне скорее смех, чем жалость… Но я не имею права думать даже так… Я заслуживаю только то, что получила: я сама во всем виновата! Я не должна была любить…

– Не произноси этого слова! Ты никогда не любила Боба! Ты это вообразила себе! У тебя потребность спать с ним, вот и все! Такого мужчину нельзя любить! Можно испытывать к нему только физическую потребность, отчего и совершаются все глупости!