Джил Гаскойн - Ты в моей власти

Ко времени его ухода они прожили в браке двадцать пять лет. По случаю серебряной свадьбы Бетти собиралась устроить обед в ближайшей гостинице. В конце концов так принято. Бетти полагала, что была хорошей женой. Двадцать пять лет вместе означали удавшийся союз, пусть даже ему недоставало любви. Позвали гостей, и в их числе недавно вышедшую замуж беременную Розмари с мужем. В меню обеда входили неизменная дыня с портвейном, куриные грудки с виноградом под белым соусом. Появление десерта и торта, украшенного оборочками из серебряной фольги и шоколадными колокольчиками в виде сердечек, вызвало всеобщий восторг. Наконец подали портвейн, а для дам – «Тиа Мария» с кремом.

Отец Розмари, Билл Дальтон, неразговорчивый и даже несколько подавленный, поднялся со стула, сосредоточился – ему мешало выпитое вино – и поднял бокал в честь жены, сидевшей напротив. Гости, некоторые с повлажневшими от притворного умиления глазами, зашикали друг на друга, глядя на виновника торжества с выжидательными улыбками. Билл откашлялся. Он смотрел только на женщину на противоположном конце стола, которая улыбалась ему одними губами, довольная празднеством.

– Бетти… – Его голос оказался неожиданно громким и твердым. – Бетти Дальтон, я пью за тебя. Прежде всего за то, что ты подарила мне дочь. Это лучшее, что у меня есть. И еще… – Он сглотнул, на минуту замолчав. Во взгляде его жены мелькнуло подозрение – ей не понравилась неизвестно откуда взявшаяся сила в его голосе. – И еще, – вновь уверенно заговорил он, не сводя с нее взгляда, – за самые хреновые двадцать пять лет, которые только можно прожить.

Стояла полная тишина, никто не смел и вздохнуть.

– А сейчас мне самая пора унести отсюда ноги и спасти хотя бы остаток жизни.

И не сказав больше ни слова, он осушил бокал, поцеловал дочь, потрепал ее по щеке, пожал руку растерянному зятю и, на прощание щелкнув каблуками и кивнув гостям, потерявшим способность говорить и внезапно протрезвевшим, исчез из зала, из гостиницы, из жизни Бетти. Навсегда. Оставив все… в том числе неоплаченный счет за обед.

Этот вечер надолго врезался в память присутствующих. Они поспешили покинуть бившуюся в истерике, полуобморочную хозяйку, около которой хлопотала плачущая дочь, и один за одним бесшумно исчезали. Скандальная выходка Дальтона дала этим обывателям пищу для разговоров на всю оставшуюся жизнь.

Билл основательно подготовился к уходу. Прибегнув к помощи юриста, он завершил все свои дела и уехал в Австралию, где перед ним открылась новая жизнь. Розмари больше никогда не видела отца, только часто получала от него полные любви письма, о чем никогда не говорила матери.

А Бетти не переставала жаловаться и тревожить память этого отчаянного человека, даже узнав о его смерти. Он больше не женился, и Розмари знала, что его последние годы не были ничем омрачены. Она ни в чем не винила его и на расстоянии стала любить еще больше, чем в детстве.

Мать продолжала существовать рядом. Розмари всячески старалась облегчить ей жизнь, тратя деньги на то, чтобы сделать ее удобнее. Она не забывала регулярно звонить и, когда хватало времени и сил, приглашала ее к себе. Они расходились почти во всем, но с годами у Розмари выработалась привычка придерживать свои мнения при себе.

В половине третьего она взяла трубку, надеясь, что мать еще не легла отдыхать после ленча (всегдашние бисквиты и сыр).

– Здравствуй, ма. Это я.

– Водонагреватель опять вышел из строя.

«И здравствуй, дорогая», – подумала Розмари. Знакомые ноющие интонации матери заставили ее сердце сжаться.

– Я хотела позвать тебя к себе на чай. Я заеду за тобой. – В голосе Розмари звучало деланное воодушевление.

– Твой отец испортил нагреватель как раз перед тем, как ушел от меня.

Розмари подавила желание спросить, нет ли связи между этими событиями.

– Мама, это было тридцать лет назад. Не может быть, чтобы ты не меняла нагреватель.

– От него никакого толку в доме не было. Нам всегда приходилось звать мастеров.

– Я приеду за тобой через час. И позвоню в мастерскую. Хорошо?

– Придется покупать новый нагреватель. Теперь вещи долго не держатся.

– Господи, ма, ничто не может служить вечно.

– Не поминай имени Господа всуе, Розмари. Ты же знаешь, я слышать этого не могу. Особенно от женщины твоих лет.

И это говорила Бетти Дальтон, которая и в церкви-то бывала только по случаю чьих-нибудь похорон.

Розмари вздохнула.