– Конечно, миссис, – ответил он.
На улице снег почти прекратился, но воздух был все еще холоден, со следами прошедшей бури. Клэр молчала всю дорогу в пансион, пока он осторожно вел машину, и была едва вежлива с хозяевами маленькой гостиницы, в то время как обычно умудрялась подружиться со всеми, кого она встречала. Джона пугало ее молчание. Оно длилось, пока они не легли на диван, под теплое одеяло. Тогда она заговорила.
– Наверное, мне нужно было не отпускать ее, – сказала она.
Джон подвинул ее поближе к себе.
– Ты сделала все, что могла, дорогая.
– Может быть, если бы я не отпустила ее, она бы не спрыгнула. А если бы она все равно стала прыгать, я бы могла отпустить ее в последнюю минуту. – Она замолчала на мгновение. – Это как будто бы я дала ей разрешение сделать это, Джон. Я позволила ей, как будто сказала: «Прекрасно, вперед, кончай со своей жизнью!» Я ведь была последней, кто мог предотвратить это, но мне не удалось. Может быть, если бы мы не вызвали полицию… Именно поэтому она выкинула эту штуку.
– Ты уверена, что не несешь чепухи?
Она задрожала.
– Я не могу согреться. – Клэр любила спать без ночной рубашки, и он чувствовал на своей груди прохладу ее кожи.
– Не хочешь надеть мою футболку?
– Нет, просто не выпускай меня из объятий, пожалуйста.
Он погладил ее руку.
– Попробуем карусель?
– Да. – Она теснее прижалась к нему.
Джон закрыл глаза, прижавшись щекой к ее волосам, и начал:
– Давным-давно на большой и прекрасной ферме в Джереми, штат Пенсильвания, был огромный красный амбар.
Клэр устроилась головой на его плече.
– Ты думаешь, он и на самом деле был огромным, или ты думаешь, что он мне запомнился таким, потому что я была тогда слишком маленькой?
– Разве это имеет значение?
Она почти хихикнула:
– Нет.
– Он выглядел, как обычный амбар, хотя внутри это был очень опрятный амбар, потому что фермер, которому он принадлежал, был человеком, который очень хорошо заботился о таких вещах и о людях, которых он любил.
– Да.
– Фермер имел двух маленьких внучек, которые любили ходить в этот простой с виду амбар, потому что внутри была непростая карусель – много красивых коней, и еще оставались пустые места для других коней, которых фермер заканчивал вырезать из больших бревен, пахнущих смолой, что лежали у него в мастерской.
– Сбоку от амбара.
– Да. В мастерской сбоку от амбара. У одной из маленьких внучек был любимый конь – белый, с развевающейся золотой гривой – по имени Титан. И она любила…
– И он был скакуном, – добавила Клэр.
– Да, он был одним из скакунов на карусели. Поэтому у него так развевалась грива. И Клэр любила забираться ему на спину и воображать себя ковбоем.
– И старалась ухватиться за кольцо.
– Правильно. Она старалась ухватиться за медное кольцо, чтобы дедушка покатал ее на карусели снова.
– Ты так хорошо рассказываешь, – пробормотала Клэр у него на груди. Ее тело становилось все теплее. Напряжение ушло.
– Орган играл «При свете серебряной луны», а маленькая внучка скакала галопом по амбару на своем прекрасном скакуне, и у нее было необыкновенное чувство радости и умиротворения – там, на карусели ее деда.
– Ммм, я так тебя люблю, Джон.
– Я тоже тебя люблю.
Через минуту она заснула, ее тело было теплым и тяжелым рядом с ним, а дыхание – почти неслышным. Воздух в комнате был темным и спокойным – тяжелые занавески не пропускали свет с улицы. Он лежал без сна, уставившись на темный потолок, ему хотелось уснуть и избавиться от чувства бессилия, которое преследовало его весь вечер.
Он уже давно привык приспосабливаться к тому, что ограничен в действиях, но та беспомощность, которую он чувствовал, когда наблюдал, как Клэр старается справиться с женщиной на краю моста, была несколько иного рода. Он наблюдал за этой сценой, охваченный ужасом: обе женщины могли соскользнуть с покрытой льдом площадки, обе они могли броситься навстречу смерти. Долго еще он размышлял в темноте, как мог бы потерять свою жену, находясь не более чем в нескольких ярдах от нее. Он не мог припомнить ни одного случая в своей сознательной жизни, когда чувствовал бы себя таким беспомощным.
Образы женщины и Клэр, казалось, были вытравлены на потолке комнаты. Он закрыл глаза, но сцена вновь ожила перед его мысленным взором. И сколько он ни старался стереть эти воспоминания из памяти, они снова и снова возвращались к нему; ему очень хотелось, чтобы у него была своя собственная карусель, которая помогла бы пережить эту ночь.
Читать дальше