Мариус Габриэль - Первородный грех. Книга вторая

– А сколько еще тебе не хватает?

– Если даже я воспользуюсь миллионом, который предложил мне Джерард, – больше пяти миллионов.

– Боже милостливый, так много! Так много. Где же ты их возьмешь?

– У меня еще есть вилла, собственность. Я уже разговаривала с агентом. Все это будет выставлено на продажу. И дом, и земля. И картины. И ковры. И мебель. Но потребуется время. И распродавать придется по заниженным ценам, – с горечью добавила она. – Мы уже видели, что получилось с алмазами и рисунками, а ведь подобные вещи реализовать проще простого.

– Другого выхода нет?

Мерседес печально покачала головой.

– Нет.

– Остается только Доминик, – осторожно произнесла Майя.

– Да.

– Он даже ни разу не позвонил, с тех пор как нам прислали окровавленный локон Иден…

– Ни разу.

Майя посмотрела на лицо Мерседес. Оно было словно маска. Узкий прямой нос и неподвижный рот выглядели почти суровыми. Только в загадочных черных глазах застыла боль. Казалось, за прошедшую неделю в ее волосах прибавилось серебряных прядей.

– Тебе придется обратится к нему, – тихо сказала Майя. – Ничего не поделаешь.

Полковник де Кордоба всегда отличался чутким сном. Звонок стоящего возле его кровати телефона разбудил его мгновенно. Он включил свет, нажал на кнопку записи подсоединенного к телефонному аппарату магнитофона и схватил трубку.

– Digame? [2]

Последовала пауза, наполненная характерным для дальних линий связи потрескиванием. Затем хрипловатый голос произнес по-английски с американским акцентом:

– Позови Мерседес Эдуард.

Де Кордоба почувствовал, как у него вдруг забилось сердце. Он услышал легкий щелчок – это в своей спальне сняла трубку Мерседес – и, чуть наклонившись вперед, убедился, что магнитофон работает нормально.

– Сеньоры Эдуарды сейчас нет, – произнес полковник. – А кто ее спрашивает?

– Для меня она всегда есть, – заявил голос. – Я тот, кто выкрал ее девчонку. Передай ей трубку.

Де Кордоба на несколько секунд замолчал, давая Мерседес возможность заговорить, если она сочтет это нужным.

– Я сказал: передай ей трубку! – Голос на другом конце линии повысился до крика.

Де Кордоба выждал еще одну паузу, предоставляя Мерседес возможность ответить. Когда она и на этот раз промолчала, он снова, тщательно подбирая слова, включился в разговор:

– Мое имя Хоакин де Кордоба. – Его голос звучал как-то неестественно, натянуто. – Я являюсь официальным представителем сеньоры Эдуард и имею все полномочия вести переговоры от ее имени…

– Пошел ты в жопу! – вне себя от бешенства заорал звонивший. – В гробу я видал твои полномочия! Я буду говорить только лично с ней. Давай сюда эту суку! Немедленно!

Мерседес продолжала молчать.

– Пожалуйста, успокойтесь, – как можно мягче проговорил полковник. – Прежде всего нам необходимо получить доказательства того, что Иден действительно у вас и что она жива и здорова и находится в безопасности…

– Она не находится в безопасности! Я ее, стерву, на куски изрежу! – Голос дрожал от возбуждения. Де Кордоба слушал, нервно покусывая губу. – Через пятнадцать минут я перезвоню снова. Если вместо Мерседес Эдуард трубку возьмет кто-нибудь другой, вы ни обо мне, ни о девчонке больше никогда не услышите!

Линия разъединилась. Какое-то время де Кордоба неподвижно сидел, затем нагнулся и выключил магнитофон. Он взглянул на стоявшие на столике часы. Было три пятнадцать утра. Почти над всей территорией Америки – ранний вечер.

– Что вы думаете делать? – спросил он в телефонную трубку.

– Иду к вам, – ответила Мерседес.

Он поднялся и, запахнув халат, направился в ванную. Расчесывая волосы и глядя на отражающееся в зеркале болезненно-бледное усталое лицо, он буквально чувствовал, как повышается содержание адреналина в крови. Итак, началось. Они наконец вступили в контакт. Он взял из буфета бутылку виски и налил три бокала.

Немного погодя пришли Мерседес и Майя. Первая была одета в шелковый пеньюар, вторая в дорожный костюм.

– Ну вот и дождались, – сказал Мерседес полковник и поцеловал ее в обе благоухающие ароматом дорогих духов щеки. Он передал дамам виски, затем, приподняв свой бокал, торжественно провозгласил: – За скорое и успешное решение всех наших проблем.

Он включил только что сделанную магнитофонную запись. Они прослушали ее, затаив дыхание. От грубых фраз, прозвучавших из динамика, лицо Майи сделалось напряженным, однако Мерседес, казалось, сохраняла ледяное спокойствие, словно неприкрытое хамство и свирепый тон угроз ее совершенно не тронули. Без косметики ее лицо выглядело на удивление молодым, а кожа гладкой и мягкой. Ни губы, ни руки у нее не дрожали.