Джессика Клер - Жил-был Миллиардер

Закончив душ, на ее лице не осталось ни грамма косметики, волосы превратились в мокрые пружинки, и она вновь почувствовала себя собой. Она натянула свою камуфляжную пижаму, взяла вязание и забралась в постель. Однако она не могла сосредоточиться. Ее взгляд возвращался к дорогому украшению на комоде, и она мысленно прокручивала события сегодняшнего вечера.

Гриффин сказал, что она ему нравится. Ему нравится ее улыбка и ее прикосновения.

Но действительно ли она ему нравилась? Хотел ли он настоящую Мэйли? Простушку в камуфляжной пижаме, которая на роскошной вечеринке едва не отпила из миски для мытья рук? Или же он хотел элегантную блондинку, которую пытался из нее сделать?

Она отложила вязание и выключила свет. Даже сейчас она не могла уснуть. Она продолжала обдумывать произошедшее.

Я не умею общаться с людьми.

Мэйли решила, дело не в том, что он не мог с ними говорить. Он просто не знал, как о чем–то попросить, ведь всю его жизнь с легкостью получал желаемое.

И эта мысль заставила ее сесть. Он не знал, как просить. Он полагал, что все сразу будет его. Все дворяне были такими. Он не знал, как спросить ее, нравится ли он ей. Он весь вечер ходил вокруг да около и, в конце концов, признался, что она его волнует.

Но только и всего. Может, он не понимал, что ей нужно было услышать больше?

Был ли это его странный способ узнать, испытывает ли она ответные чувства? Или хотела ли она его поцеловать? Полагал ли он, что она сама все поймет после того, как он признается ей в своем неумении общаться с людьми?

Ей вдруг захотелось узнать ответ на этот вопрос.

Включив свет, она выпрыгнула из постели и быстро направилась к смежной двери. Она постучала в дверь, не думая о времени и о том, было ли вежливо тревожить Гриффина в столь поздний час.

За дверью раздался громкий шорох, и минуту спустя Гриффин распахнул дверь с дикими глазами и спутанными волосами. – Мэйли! У тебя все в порядке? – Он толкнул ее обратно в ее комнату, и Мэйли заметила, он сжимал в руке настольную лампу, снова используя ее в качестве оружия.

О, боже, она его напугала. – Все в порядке, – ответила она. – В моей комнате никого, кроме вас.

Он медленно выдохнул, но пробежался взглядом по комнате. Потом кивнул и расслабился. – Ты меня напугала.

– Простите, – она скрестила руки на груди, чувствуя неловкость. – Мне не следовало вас будить.

– Не говори глупостей. – Он провел рукой по лицу и вернулся в свою комнату, чтобы поставить на место лампу. – Тебе что–то нужно?

Мне нужно, чтобы ты полюбил меня настоящую, – подумала она, и была поражена своим мыслям. – Я, эм, мне просто интересно узнать, что вы имели в виду ранее.

– Ранее?

– Когда назвали меня необыкновенной.

Его лицо покраснело. Это, в паре с торчащими волосами делало его по–детски очаровательным, если не брать во внимание его накаченную грудь, которую она сейчас видела. – Давай мы обсудим это утром.

– О. – Мэйли покачивалась на пятках, расстроенная тем, как быстро он ее прогонял. У нее было ощущение, что она была близка к разгадке, что если она сейчас ничего не скажет, то момент будет навсегда упущен. Но будет ли глупо спросить его об этом? Особенно когда она выглядела самой собой, а не элегантной леди, как была ранее?

– Тебе нужно отдохнуть, – спокойно сказал он. – Если хочешь, я могу осмотреть твою комнату.

– Не нужно, – заверила его Мэйли. – Но мне бы хотелось поговорить именно сейчас.

– О чем?

Мэйли проигнорировала его резкий ответ. – О нас.

– А что на счет нас?

Мэйли решительно посмотрела ему в глаза. – Я хотела бы знать, если я вам нравлюсь, то почему вы постоянно пытаетесь меня изменить?

Гриффину явно стало неловко. – Я не пытаюсь тебя изменить.

– Пытаетесь.

Гриффин снова провел рукой по лицу. – Дело не в этом. Понимаешь, эти люди живут и дышат придворным этикетом. Я просто не хотел… не хотел, чтобы они причинили тебе боль, заставив чувствовать себя неполноценной.

– Вы были единственным человеком, заставившим меня так себя почувствовать.

Гриффин вздрогнул и отвел взгляд.

– Это правда. Стоит мне довериться вам, как вы причиняете мне боль. А вы… вы мне нравитесь, но я не знаю, должна ли я это делать.

– Я идиот, – быстро ответил он. – У меня и в мыслях не было причинить тебе боль. Что угодно, только не это.

– И я действительно вам нравлюсь? – Было странно задавать такой прямолинейный вопрос. Но кто–то должен был, раз он не знал, как спросить о ее чувствах. – Я настоящая?