Вера и Марина Воробей - Останься со мной!

Женина палата оказалась в самом конце коридора. Приблизившись к двери, подруги услышали перебор гитарных струн.

– Подожди! – задержала Черепашка руку Лу и приникла к двери.

Подруга посмотрела на нее с удивлением.

– Подслушивать некрасиво, – прошелестела она прямо над Люсиным ухом.

– Тихо! – взмолилась Черепашка и застыла, прислушиваясь.

Прозвучало вступление, и Женя негромко запел:

Песня была мелодичной и печальной, а Женин голос – мягким и чуть-чуть хрипловатым. Он повторил последнюю строчку, а затем, ударив по струнам с неожиданной силой, запел тонким фальцетом. Ритм мелодии ускорился и стал значительно жестче. Люся поняла, сейчас Женя сдерживает себя, чтобы не сойти на крик. Все-таки это больничная палата, а не какой-нибудь рок-клуб! И еще Черепашка поняла, а вернее, почувствовала: песня, которую она слышала, рождалась именно сейчас, в эту самую минуту.

Внезапно Женя замолчал, несколько раз дернул самую тонкую струну, а потом раздался короткий глухой звук. «Гитара ударилась о стену или о спинку кровати, – на слух определила Черепашка. – А вдруг он почувствовал, что кто-то подслушивает за дверью?» – испуганно подумала она и неожиданно для себя самой постучала.

– Войдите! – послышалось из палаты.

И в одном этом слове Жене удалось передать и удивление, и надежду, и радость.

«Думает, это Маша», – решила Черепашка.

Сейчас Женя выглядел совсем по-другому. Взгляд его огромных серых глаз стал куда спокойнее, чем тогда, когда он смотрел на Люсю с крыши. На впалых щеках появился легкий, едва заметный румянец. И губы не казались уже такими бледными. Теперь они четко вырисовывались на Женином лице, и Черепашке даже показалось, что он улыбается.

– Привет, – поздоровалась Люся.

Тут ее взгляд упал на гитару. Та стояла в узком промежутке между стеной и спинкой кровати. Как раз на расстоянии вытянутой руки.

«Не вовремя мы приперлись! Не дали человеку песню сочинить!» – подумала она, а вслух сказала:

– Познакомься, это моя подруга Лу… В смысле, Луиза, – поправилась Черепашка. – Ты не пугайся, мы сейчас уйдем…

– Да не такие уж вы и страшные, – окинул их насмешливым взглядом Женя. – Проходите. Правда, стул у меня только один, но я могу попросить у соседей…

– Не стоит, – небрежно махнула рукой Лу. – Если ты не против, я присяду на краешек кровати, – сказала она и, не дожидаясь приглашения, опустилась рядом с Женей.

Впрочем, кровать была застелена покрывалом. Упомянутый хозяином стул стоял у окна. Туда и прошла Люся, решив, что место это вполне ей подходит. Она вообще любила сидеть у окна. Даже тарелку с едой частенько ставила не на стол, а на подоконник.

Татьяна Сергеевна не преувеличивала, когда сказала, что Женина палата уютная. Все пространство пола устилал узорчатый оранжево-желтый линолеум, а рядом с кроватью лежал овальный серо-голубой коврик. Мебель состояла из стула, маленького круглого столика, светлой пластиковой тумбочки, кровати и холодильника, стоящего в углу, справа от двери. На чистых светло-абрикосовых стенах комнаты висели керамические панно, изображающие каких-то животных. Приглядевшись, Люся узнала в них персонажей басен Крылова. На одном панно, задрав кверху острую мордочку, сидела Лисица, Ворона же, с сыром «во рту», высокомерно взирала на нее с ветки дерева. На втором Черепашка разглядела членов незадачливого квартета – Осла, Козла, Мартышку и косолапого Мишку. Все они держали в лапах музыкальные инструменты. Напротив, прямо над Жениной койкой, висели Волк и Ягненок, а над дверью красовался упитанный и самодовольный Кот. И хотя Повар на панно отсутствовал, Люся решила, что данное творение служит иллюстрацией к басне «Кот и Повар».

– Тут во всех палатах такая фигня висит, – поймал ее взгляд Женя. – А я, например, люблю басни Крылова. Не знаю даже почему…

– А я, когда первый раз прочитала басню «Волк и Ягненок», подумала, что на месте Волка я бы тоже съела этого Ягненка. Уж больно он занудный! – Люся посмотрела на Женю и тут же отвела взгляд в сторону: его серые глаза смотрели пристально и даже изучающе. Они будто бы спрашивали: «Кто ты такая есть и зачем сюда явилась?» – Я пришла попросить у тебя прощения, – сказала Люся, глядя Жене прямо в глаза.