Елена Гайворонская - Евгения

– Какого цвета? – Равнодушно спросила продавщица.

– Давайте вон те, с ободками. – Растерялся Макс. Он никогда не покупал цветов, обычно этим занималась мать. Приносила пушистый веник и говорила: подаришь Марьивановне, или однокласснице Любке на день рождения… Он уже пожалел, что ввязался в цветочную авантюру, особенно когда услыхал стоимость, но было поздно. Дорогу от метро до немкиного дома он проделал пешком, чтобы букет не смяли в транспорте.

– Ой! – Всплеснула ладошами Екатерина Григорьевна, – какие шикарные розы! Евгения, погляди, какое чудо! Неси скорее вазу!

– Ничего. – Передёрнула оголёнными в широком вырезе блузона плечами вреднющая девчонка. – Но я больше сирень люблю. Вау, какой тортик!

– Женька! – Сурово шикнула Екатерина Григорьевна.

Максим едва сдержался, чтобы не отшлёпать негодницу дорогущим букетом.

– А шампусик для нас обеих? – С невинным видом поинтересовалась Евгения.

– Тебе сок. – Строго сказала немка. – Доставай жаркое из духовки…

– Дискриминация. – Посетовала девчонка. – Придётся пить тайком в дурной компании, где-нибудь в сыром подвале.

Екатерина Григорьевна, похоже, восприняла угрозы дочери всерьёз, потому что разрешила налить ей чуть-чуть – очертила ногтем на бокале незримую линию.

– За твои успехи, мальчик. – Сказала она. – Пусть это будет хорошим началом твоего пути.

– Ура три раза. – Подытожила Евгения. – Закусывайте, господа.

Максим сидел за кухонным столом, покрытым цветастой клеёнкой, пил шампанское, парировал на колкости вредной девчонки, и внезапно его посетило ощущение беспричинного полного счастья. Счастье было настолько ярким, всеобъемлющим, что казалось осязаемым, как стол, бокал, рыжие кудри Евгении. Ему хотелось просто сидеть, смотреть, говорить, наслаждаться каждой секундой, каждым мгновением… Вот, оказывается, что такое счастье – абсолютное растворение в нынешнем моменте, – время останавливается, и нет ни воспоминаний, ни размышлений о будущем – ничего, кроме «здесь и сейчас». Наверно, то было действие шампанского…

– Хочешь, я тебя сфоткаю для моего вернисажа? – Спросила Евгения.

– Не знаю. – Промямлил Максим. – Я плохо получаюсь.

– А у меня получишься хорошо. – Уверила девчонка. – Только нужен какой-нибудь вид. Здесь не пойдёт. Пошли в парк!

– Конечно, сходите! – Поддержала дочь Екатерина Григорьевна. – Погода хорошая, воздухом подышите. Максим, ты ещё не видел наши «Сокольники»?

Максим сознался, что «Сокольники» не видел.

– Много не потерял. – Фыркнула Евгения.

– Ну, как же так! – Укорила немка. – Чудесный парк. Один из самых старых в Москве. Женька знает его как свои пять пальцев.

– Да-да, я выросла в парке, прямо под кустиком, как хиппи, – воздела глаза к потолку Евгения, – сейчас мама достанет семейный альбом и начнёт показывать фотки, где я катаюсь на каруселях и сижу на горшке. Надо бежать…

– А мне интересно посмотреть на твой горшок, – съязвил Макс, радуясь случаю подколоть языкастую малявку. Но та уже толкала Максима к дверям.

В парк зашли с лесного входа, оставив в стороне карусели, цветники и фонтаны.

– Центр для пенсионеров и мамаш с колясками. – Хмыкнула Евгения. – Правда, продают вкусное мороженое, иногда мы с ребятами там тусуемся. Но настоящий кайф – в лесу. Есть у меня заветное место. Я тебе покажу.

Скоро и впрямь начался настоящий лес – осока по пояс, вековые сосны, берёзы с причудливыми изгибами стволов, перекличка птиц, запах молодых трав, хвои, грибной сырости тенистых аллей.

Евгения увлекла Максима с асфальтовой дороги вглубь парка на узкую тропинку, петлявшую меж зарослей крапивы.

– Другого пути нет? – Подняв руки, чтобы не обжечься о злую траву, полюбопытствовал Макс.

– Так короче. – Евгения тоже подняла руки и выписывала в воздухе плавные круговые движения на манер индийской танцовщицы, пританцовывая на ходу. Звенели браслеты на тонких запястьях, тугие затянутые денимом бёдра девчонки ритмично двигались в такт неведомой музыке, слышимой ею одной. Максим с трудом отвёл взгляд в сторону, ему вдруг стало неловко, словно подсматривал в замочную скважину. Капельки пота проступили на лбу, он отёр их платком и почувствовал жгучую боль – крапива ужалила-таки запястье.

– Чёрт! – В сердцах выругался Максим, сердясь на крапиву, девчонку и себя самого.

– Мы друзья? – нежданно спросила Евгения.

– Конечно, – кивнул он.

– Я хочу с тобой посоветоваться. Только дай слово, что не расскажешь маме!