Марина Рубцова: Любовь на острие ножа

– Придурок! Заткнись лучше там! – возмутился он, повернув голову в сторону друга.

Встать Леон мне не позволил. Обхватил за талию, притянул к себе, зарылся пальцами в волосы, вызывая дрожь во всем теле. А потом его губы слегка коснулись моих. Я будто этого только и ждала… закрыла глаза и замерла, упиваясь невинным прикосновением. Что творилось в голове – не знала, да и не хотела знать. Было плевать на все. И на то, что я сотрудник полиции, и на то, что парень, целующий меня, преступник, которого я должна доставить в участок. Был только он и я. И больше ничего вокруг. Никогда еще со мной не случалось ничего подобного, и это безумно возбуждало.

Между тем, Леон продолжал медленно дегустировать мой рот, то посасывая нижнюю губу, то скользя языком по губам. Я уже слегка осмелела и уже сама готова была отдаться ему прямо здесь, поэтому ответила на поцелуй. Язык Леона скользнул глубже, вынудив меня теснее прижаться к его груди. Дыхание сбилось, стало прерывистым, тяжелым. Голова закружилась, я расслабилась, отдаваясь в объятия дурмана.

Вскоре почувствовала, как требовательные пальцы проникли мне под рубашку и сжали грудь. Из горла вырвался сдавленный тихий стон. Я уже не контролировала себя… Это походило на одно большое безумие! Я позволяла незнакомому человеку делать со мной то, что не позволяла никому уже около года. Как это можно назвать иначе?!

Тем временем Леон уже расстегивал пуговицы на моей форме, не отрываясь от моих губ ни на секунду. И тут на меня будто ушат воды вылили… Я вспомнила про Энтони, который все это время находился в машине, но почему-то сейчас молчал. Отстранилась от Леона, пытаясь привести дыхание в порядок.

– Что? – хриплым от возбуждения голосом спросил он.

– Мы не можем… – прошептала я.

– Почему нет? – в его голосе сквозило удивление. – Мы оба этого хотим. Или ты из-за этого придурка? Так он будет сидеть тихо, а мы сделаем вид, что его здесь нет.

– Что, прямо здесь?

– А где? В одной и камер полицейского участка, куда ты нас с Энтони посадишь?

Я опустила глаза, застегивая пуговицы на рубашке, и соображала, как поступить. Ведь отдавать Леона в руки правосудия не хотелось. Слишком сильные эмоции он во мне вызвал, чтобы вот так разом взять и лишиться всего этого. Но ведь я офицер полиции, я клялась бороться с преступностью. Преступник должен сидеть в тюрьме – вот главное правило… Я боролась со своей совестью. И наконец-то приняла решение.

Облизнув пересохшие губы, поднялась и открыла дверь автомобиля, где сидел Энтони. Вынув из кармана штанов ключ, строго бросила:

– Выходи!

Тот послушно вылез из машины. Я подошла к нему сзади и сняла наручники. Он потер запястья и простонал, развернувшись ко мне:

– Свобода!

– А теперь вали, чтобы я тебя больше не видела! – велела я, все еще сомневаясь в своем решении.

Это было каким-то наваждением. Безумием. Но я так сильно хотела Леона, что не могла противиться этим чувствам.

– Окей, я все понял. – Энтони поднял руки, мол, не буду вам мешать, и пошел в сторону города.

Тут же меня сзади обняли. Я вздрогнула и вытянулась, как струна. Возбуждение очередной волной прошлось по телу. Я была взволнована до предела, словно оголенный провод под напряжением.

– Мы одни, – прошептал на ухо томный голос, отчего ноги подкосились, и я потеряла опору.

Леон развернул меня к себе, тело встрепенулось. Я старалась на него не смотреть, делала вид, что рассматриваю пейзаж за его спиной. Потому что один только взгляд, полыхающий страстью, будоражил кровь, лишал покоя и заставлял сердце то бешено биться, то замирать. Я кожей чувствовала, как Леон пожирает меня глазами, раздевает и сканирует. И от этого возбуждение лишь усиливалось.

Он снова принялся за пуговицы, которые я уже по-тихому начинала ненавидеть. Решив помочь ему, расстегнула нижние и, когда c ними было покончено, сама сняла с себя рубашку. Леон сделал то же самое со своим пиджаком и водолазкой. Я прильнула губами к его упругому телу, провела языком от груди до плеча. В этот момент под его, видимо, опытными руками пала застежка лифчика. Леон сорвал его с меня, выставляя напоказ обнаженную грудь. И хоть бы капля стыда опалила мое сознание! Напротив, я не испытывала дискомфорта или стыд, хотелось скорее отделаться от бесформенной одежды, скрывающей все мои прелести.

И лишь когда Леон потянул мои штаны вниз вместе с трусиками, я напряглась. Застыла, прижатая спиной к машине. Он втолкнул язык мне в рот. Я обвила его шею руками, прижилась к обнаженному телу. Мои возбужденные соски терлись о крепкую мужскую грудь, когда Леон начал двигать моими бедрами так, что я отчетливо ощущала его пульсирующую плоть под плотной тканью. От этого низ живота скрутила невыносимая потребность, и я потянулась к поясу его брюк.