Мариса Макл: Дневник стюардессы

— Что это значит?

Я таращусь на бланк, но зрение у меня не настолько орлиное, чтобы я смогла хоть что-то прочитать.

— Не могли бы вы объяснить, в чем дело? — Я изо всех сил стараюсь, чтобы голос мой звучал спокойно. Сегодня у меня выходной, и я не хочу провести этот долгожданный день в душной комнатке, играя в шарады с женщиной, которая ненавидит меня, хоть я и не знаю за что. Набравшись наглости, я усаживаюсь на стул, и этот смелый жест окончательно выводит Сильвию из себя. Она шумно вздыхает и прищуривает глаза так, что морщины на ее лице двигаются и выступают отчетливее, и я начинаю опасаться, что с ее оштукатуренного фасада качнут отваливаться куски макияжа. Тем не менее продолжение беседы требует хоть какой-то ясности, и Сильвия, снисходит до объяснений:

— Я получила, жалобу от солидного человека, отца семейства. Он является постоянным клиентом, нашей, компании. Он заявил, что около двух недель назад во время рейса вы позволили себе нецензурно выражаться в присутствии пассажиров. Это был рейс на Лансароте. До конца отпуска его сын, совеем еще мальчик, постоянно спрашивал, что такое «ублюдок».

Она морщится, выговаривая последнее слово. Ах ты, притворщица старая! Подумайте, какая ханжа! Это просто смешно! Может, рептилии пора на пенсию? В какое вообще время она живет? Да слово «ублюдок» уж и ругательством не является! По телевизору его употребляют, и в словаре оно есть!

— Это было недоразумение, — говорю я смиренно, полностью осознавая, что мне не выиграть эту схватку. — Я говорила о личном и не знала, что микрофон включен. И все пассажиры отнеслись к этому с пониманием и юмором. Люди посмеялись, и все.

— Что ж, господину, написавшему на вас жалобу, ситуация смешной не показалась. Более того, он счел себя оскорбленным и теперь требует от авиакомпании письменных извинений и возврата стоимости билетов.

— Господи, да он просто ненормальный!..

— Не могли бы вы не упоминать имя Господа всуе? Где ваш профессионализм? Чем больше я наблюдаю за вами, Энни, тем больше убеждаюсь, что вы не на своем месте. И вы не можете этого не понимать. Вы подвели компанию, скомпрометировали себя, и на вашей репутации можно ставить крест. Администрация не может закрыть глаза на подобное поведение, и потому вы отстраняетесь от полетов на неделю без сохранения денежного содержания.

Я молчала, чувствуя, что рот мой приоткрылся, а глаза, моргают самым глупейшим образом. Она же не может говорить серьезно? Может, она так шутит? Но очень быстро я понимаю, что Сильвия абсолютно серьезна. Черт, это же надо! Что ж, устрою себе каникулы…

— В нашей авиакомпании есть незыблемое правило, Энни. Если сотрудник получает три взыскания, его увольняют, — жизнерадостно сообщила мне Сильвия.

И тогда я расстроилась по-настоящему. Где еще, черт возьми, я найду работу, которая буквально требует, чтобы я заботилась о себе, хорошо выглядела и смотрелась в зеркало как можно чаще? Кто еще оплатит возможность плескаться в шикарном бассейне Сайта-Моники? Или даст реальный шанс тусоваться в лучших лондонских заведениях во время чемпионатов по регби? И как насчет выплат банку по ипотеке? Дело в том, что я купила квартирку — о, ничего серьезного, всего две спальни, но зато близко к центру. Конечно, в другой стране за эти деньги можно было бы целый дом приобрести, но в Дублине жутко высокие цены на недвижимость. Так вот, я уже живу в своей квартирке, но она пока не совсем моя, потому что с банком мне расплачиваться еще очень и очень долго. Я поднялась со стула и почувствовала, как у меня дрожат колени.

— Это больше не повторится, Сильвия, я обещаю. — Я ненавидела себя за умоляющий тон, но ничего не могла с собой поделать. — Спасибо.

Господи, за что я благодарю эту ведьму? За то, что она заставила меня почувствовать себя куском дерьма, прилипшим к высокой шпильке ее туфель? Я покинула кабинет Сильвии, чувствуя себя совершенно несчастной, даже хуже чем после получения злополучного текстового сообщения от Нилла. Пытаясь хоть как-то взбодриться, я решила, что эта история с включенным микрофоном пригодится мне в качестве застольного анекдота и, несомненно, будет иметь огромный успех у публики. Ну, то есть если меня еще будут куда-нибудь приглашать!

И на этой волне разочарования вернулись мысли о Нилле. Как он мог бросить меня вот так, безо всякого объяснения? Мы же взрослые люди, и я вполне в состоянии пережить разрыв… Но я хотела бы узнать обо всем от него, а не из эсэмэски. Именно это тревожит меня в первую очередь. Почему он бросил меня так трусливо? Какой реакции Нилл ожидал от девушки по имени Энни? Думал, что я устрою сцену? Упаду на колени и буду умолять его остаться и обещать, что стану вести себя по-другому? Да с чего? Не настолько уж я была в него влюблена, между прочим! И вообще — это он ухаживал за мной и добивался меня как сумасшедший. Мы встретились в клубе, где я тусовалась после работы с другими девочками. Нилл подошел ко мне на танцполе, и мне понравилась его улыбка — ироничная и в то же время искренняя. Он попросил мой телефон, но я видела его впервые в жизни и колебалась. Однако Нилл был настойчив и просто не желал принимать отказ. И он получил мой телефон. Он звонил и писал раз по двадцать на дню, а потом настал момент, когда он признался, что любит меня. И я поверила и сказала, что тоже люблю его. И вот тут Нилл начал остывать и отдаляться, и звонки стали приходить все реже, пока не сократились до двух раз в неделю. Да и то он писал или звонил, чтобы сообщить, что не сможет встретиться со мной, так как у него внеочередная тренировка по регби. И чем больше я за ним бегала, тем быстрее он ускользал. И в конце концов я получила ту последнюю эсэмэску с сообщением, что он меня бросает. Так Нилл выдал мне прописку в город одиноких женщин.