Маша Царева - Свадьба на выбор, или Женихи в ассортименте

– У меня под подушкой пистолет, – на всякий случай соврала она, запуская руку под подушку и нащупывая пудреницу.

– Ты собираешься меня пристрелить? – удивилась Оксана. – Это уже слишком.

– Зачем ты сюда пришла? – Раз уж Дробашенко фамильярничает, то она тоже имеет полное право перейти на «ты». – И как ты вообще узнала, что я здесь?

– Наверное, мне давно надо было обозначить свое присутствие, – неприятно усмехнулась Оксана, – да только все не было подходящего повода.

– Ты не могла бы изъясняться понятнее? А то у меня, возможно, сотрясение мозга, – вежливо попросила Ярослава.

На что Дробашенко отреагировала совсем уж неадекватно. Она вскочила на ноги так резко, словно в ее коленные суставы были вмонтированы тугие пружинки.

Уголок ее рта нервно подергивался. Она была похожа на бездарную абитуриентку Щуки, которая пытается сыграть роль психопатки, но слишком уж переигрывает.

– Да ты хоть понимаешь, что за мужик тебе достался, дура?! – заорала Оксана. – Как ты могла этого не оценить?!

– Эй, полегче, – Яся покосилась на вмонтированную в стене кнопку вызова медсестры. Она знала, что в большинстве муниципальных больниц такие кнопки существуют для проформы. Все равно никто не придет.

– Да как ты посмела изменять ему, да еще почти на его глазах?! Да кем ты себя вообразила?!

– Но я не… – Ярослава осеклась, – постой, мне только непонятно, при чем здесь ты. И откуда такая осведомленность?

– Я тебя предупреждала, что так это не оставлю, – сузила глаза Оксана, – ты думала, что отделалась от меня. Раз и все, да? Но не тут-то было. Я – не из тех, кто упускает свое счастье. В отличие от некоторых.

– Ты наняла детектива? – догадалась Яся. – Чтобы тот следил за мной?

– Совершенно верно! – Острый указательный палец спятившей галеристки ткнулся ей в грудь. – И мне удалось насобирать кучу интересной информации. Которую я не собираюсь скрывать от Мишеньки. Пусть он знает, с кем связался.

Яся вздохнула. С одной стороны, все это, конечно, ужасно… С другой – зато ей самой не придется, мучительно подбирая слова, открывать Михаилу Марленовичу страшную правду.

– Что ж… Если ты так решила, – потухшим голосом сказала Яся.

– Не только решила, но и сделала! – Дробашенко светилась изнутри от злорадства. – Я тебя предупреждала!

– И что… что он сказал?

– Он мне не поверил, – спокойно пожала плечами она, – не захотел со мной встречаться, говорил, что ты не могла. Но меня это мало интересует. У меня ведь и фотографии имеются. Которые я отправила на его электронный адрес.

– Ты что, меня шантажируешь, что ли?

– Много чести, – растянула губы Оксана, – просто пришла полюбоваться на твою реакцию. Это самый счастливый день в моей жизни.

– Не повезло тебе, – Яся взяла себя в руки, – мои самые счастливые дни – это день рождения и Новый год. Как в детстве.

– Не надо мне зубы заговаривать, – повысила голос Дробашенко, – зубы будешь заговаривать ему. Только все равно ничего у тебя не выйдет. Слишком мало времени, чтобы придумать, как выкрутиться.

– Что значит мало времени? – Яся попыталась сесть на кровати. – Так он уже едет сюда?

– Будет через полчаса, – ухмыльнулась Дробашенко, – впрочем, учитывая пробки…

Не успела она договорить, как дверь в палату распахнулась от сокрушительного удара. За спиной разгоряченного Полонского маячили два индифферентных телохранителя. Автомобиль Полонского был оборудован мигалками и спецсигналом, и при желании он мог с легкостью миновать любую пробку.

– Мишенька… – Оксана мигом сориентировалась и заговорила таким слащавым тоном, что у неискушенного слушателя мог мгновенно развиться сахарный диабет.

– Вон отсюда, – не глядя на нее, сказал Полонский, – я хочу поговорить с Ярославой. Один на один.

– Но я же пришла, чтобы…

– Ты не слышала? – Он разговаривал с Дробашенко, но в глаза смотрел Ясе, и от взгляда этого ей становилось не по себе.

– Но я… – Это лаконичное блеяние было, наверное, самым большим тактическим просчетом в жизни успешной галеристки Оксаны Дробашенко.

Полонский резко развернулся к ней, его глаза побелели от злости. В следующую секунду он схватил ее за грудки, точно она была не хрупкой женщиной, а зарвавшимся пьяноватым матерщинником, и вытолкнул ее из палаты. Один из телохранителей невозмутимо прикрыл за Оксаной дверь.

Вот тогда-то Ярославе и стало по-настоящему страшно.

– Ясенька, это правда? – Мрачный Михаил Марленович сидел на подоконнике и чересчур внимательно изучал свои пыльные ботинки. – Если нет, я ее прикончу. А если да…