Маша Царева - Жизнь на каблуках

– Девчонки, это не смешно. Верните ключ, – вздохнула я.

– А при чем здесь мы? – прищурилась одна из стриптизерок. – Сама куда-то дела свой ключ, сама и ищи!

При этом все находящиеся в комнате девушки наблюдали за мной с довольными усмешками. Я поняла, что на этот раз работницы клуба «90-60-90» сговорились против меня.

– Мне надо убегать. Отдайте ключ.

– Вот как? Посреди смены слинять вздумала? А мы тут за тебя должны работать, что ли?

– Но мне правда надо… – Я замолчала на полуслове. Какой смысл унижаться, если окружающие только этого от тебя и ждут?

Нет, я всегда была склонна к нестандартным решениям. Как-нибудь выпутаюсь и на этот раз. Вот на красивой резной вешалке у входа висит моя новая шуба. Норковая, длинная, уютного «халатного» фасона…

Плотнее запахнув на груди шубу, спотыкаясь на высоких каблуках, я бежала по Садовому кольцу. В голове пульсировали, сменяя друг друга, воспоминания – вот Вилли Федоркин целует руку девчонке из кабаре «Калина». А она смотрит на него, как на привлекательного мужчину, у нее и в мыслях нет, что он может оказаться голубым. Вот Алиса мечтательно говорит: «Он нормальный мужик, причем очень даже сексапильный! У меня на такие вещи чутье!»

А вот и сам Вилли. Я танцую в репетиционном зале, а он украдкой посматривает на меня – я это замечаю боковым зрением. А когда я поворачиваю голову, он опускает глаза. Вот он с жаром убеждает меня примерить костюм Жирафикова. Он готов на все, лишь бы меня не уволили из группы.

Прохожие оборачивались мне вслед – не так часто увидишь на улице высокую, ярко накрашенную девушку, которая на олимпийской скорости несется по зимней Москве в открытых туфельках на босу ногу. Декабрьский ветер бросал пригоршни колючего снега мне в лицо. От снега саднило щеки. Я чувствовала, как по разгоряченным щекам плывут черные ручейки – снег, перемешанный с тушью для ресниц. Людям, наверное, казалось, что я плачу. А на самом деле мне смеяться хотелось.

Вот и знакомый дом. Я не была здесь больше трех лет, почему-то Вилли никогда нас к себе в гости не приглашал. Тем не менее мне сразу удалось вспомнить расположение подъезда. Я толкнула тяжелую дверь – подъезд приветствовал меня густым теплом и запахом свежесваренного борща. Я устремилась по лестнице вверх.

– Девушка, вы куда?! Стойте!

Ах да, консьержка, как же я могла забыть. Монстр с фиолетовыми волосами, уложенными в халу. Я не обратила на нее внимания. Пусть только попробует меня остановить.

– Вы слышите, что я вам говорю?! А ну стой, прошмандовка!

Она погналась было за мной. Но где ей со мной тягаться. Она пенсионерка, пусть бодрая и лихая. А я все же танцовщица, я привыкла к нагрузкам и рывкам.

И вот я на седьмом этаже. Звоню в знакомую дверь, обитую буржуазно-белой кожей. Никто не открывает. Этого не может быть. Хотя… почему не может? Вилли Федоркин теперь звезда, сейчас субботний вечер, мало ли у него дел? Может, он смакует мартини на вечеринке в модном клубе, или разлиновывает кокаиновые полоски у кого-нибудь в гостях, или занимается любовью с тремя грудастыми мулатками, или сидит в жюри на конкурсе красоты «Мисс Длинные ноги», или объясняет маникюрше, как именно следует шлифовать его ухоженные ногти, или… Да откуда мне знать, чем занимаются субботними вечерами поп-идолы?!

В отчаянии я ударила ногой в белую дверь – на девственно-белой кожаной обивке остался след подошвы – ох, Федоркин теперь меня убьет. Если, конечно, я его еще хоть когда-нибудь увижу.

– Я сейчас милицию вызову! – угрожает снизу синеволосая консьержка.

Мальвина, блин.

Почему, почему, почему мне все время так не везет?!

И вот тогда я начинаю плакать. Это уже не растаявший снег мешает краски на моем лице. Я понимаю, что все это выглядит глупо, но остановиться не могу. Это самая настоящая истерика. Стою, прижавшись к батарее, в шикарной шубе на голое тело и реву. Как идиотка, честное слово.

– Кто это там долбится? Потерпеть не можете, что ли?

Дверь, обтянутая белой кожей, приоткрывается. Я в ужасе поднимаю заплаканные глаза и вижу Виктора Федоркина – вид у него помятый и сонный. Он непричесан, небрит и одет в простые черные джинсы и сомнительного вида растянутую футболку. И никаких подведенных глаз, никаких розовых лосин, как у балеруна-любителя. Несколько минут он ошарашенно смотрит на меня. Не узнает, наверное.

– Варька, ты, что ли?!

– Нет, твоя самая горячая поклонница! – У меня еще хватает наглости иронизировать.