Маша Царева: Сидим, курим…

Единственному холостому мужчине, за внимание которого мы должны были вступить в беспринципную конкурентную борьбу, бизнесмену Владимиру Орлову, на вид было слегка за пятьдесят. На самом деле — под семьдесят, об этом шепнула нам Лена («Он жутко следит за собой! Цигун, йога, здоровое питание и четыре круговые подтяжки лица! И еще он с пуза жир откачивает раз в два года!»).

Меня затошнило.

Представляясь, Орлов умудрился ущипнуть меня за складку кожи на боку, при этом взгляд его с безбашенностью дайвера-экстремала нырнул в Маринкино декольте.

Да уж, лихой старикашка.

— Я был четырежды женат. — в его рту, как в пещере Аладдина, сверкали ровные ряды коронок.

В крупный передний зуб был вмонтирован брильянт. Странно, я думала, подобным образом украшают себя лишь девушки из r'n'b-тусовки, но никак не модные старцы, претендующие на мачизм.

Марина вежливо изображала интерес, у меня не было сил даже улыбаться. Впрочем, Орлову вовсе не нужны были собеседники, его интерес к нам сводился к форме монолога. Говорил он энергично, жестикулировал. Иногда из набитой фарфором пещеры Аладдина вылетали крошечные капельки его слюны и темными пятнышками оседали на моем рукаве. Постепенно его рассказ меня загипнотизировал, в голове осталась одна мысль: только бы не уснуть, а то Лена обидится. Посматривая на Марину, я понимала, что она думает о том же самом — ее глаза заволокла сонная пелена.

— … построил отель… — доносилось до меня, — … высший свет, на презентации Киркоров пел, какое-то безумное стрип-шоу из Лас-Вегаса привезли… Инкрустированные алмазами унитазы в номерах-люкс… И так прокололся на мелочи! Банные халаты для гостей одного размера… Пожадничал закупить размерный ряд целиком… Теперь к нему никто не поедет…

Мы с Мариной переглянулись.

Два официанта вынесли в центр зала шоколадный фонтан. Гости подходили, обмакивали в шоколадные струи кусочки фруктов.

Постепенно все куда-то разбрелись. До меня доносились обрывки разговоров: все твердили о каком-то нижнем зале, в котором хозяин особняка устроил домашний стрип-клуб.

— У него восемнадцать девушек в штате, — доверительно поведал зануда Орлов, — остальные приходят как guest stars. Раз в сезон проводятся кастинги и основной состав меняется. Иногда кто-то и на второй сезон задерживается, но нечасто…

— Так они здесь живут? — впервые за весь разговор проявила я интерес.

— Ну разумеется, — подтвердил Орлов, — так удобнее. Неизвестно же, когда ему захочется расслабиться. Платит каждой две штуки в месяц. Плюс иногда что-то перепадает от гостей.

Я нахмурилась: мигрень набирала обороты и грозила на всю ночь оккупировать голову острой ломотой. Я жалобно посмотрела на Марину и одними губами прошептала: «Может, вызовем такси?» Она пожала плечами, кивнула в сторону Лены, которая с азартом прирожденной актрисы хохотала над шуткой своего Пупсика, и также беззвучно ответила: «Обидится!»

— Хотите, покажу кое-что пикантное? — прищурился Орлов.

— Надеюсь, он имеет в виду не свой член, — шепнула Маринка, — а то был у меня один такой. Пригласил на свидание, все было тип-топ, а потом он как завопит: «Сюрприиииз!» — и, не успеваю я пикнуть, стягивает штаны. А там у него выложено стразами — MARINA.

Я чуть не задохнулась от смеха. В моей голове, сталкиваясь друг с другом, танцевали пузырьки шампанского.

— Да ты что?! Выложил твое имя — стразами на пенисе?!

— Я сама обалдела. Причем он мне нравился… У нас могло что-то срастись, если бы не эта выходка. Я спросила: ты что, думаешь, я займусь любовью с этими стекляшками? А он пожимает плечами и невозмутимо улыбается — не волнуйся, мол, Мариночка, это специальные стразы, ты не поранишься. Мне их приклеили в салоне интимных причесок.

— О боже! — я схватилась за живот. — Я думала, что интимные стрижки делают только голубые.

Впечатленная историей, я совсем забыла об Орлове, который все еще маячил за нашими спинами.

— Так как насчет пикантного зрелища? — протиснувшись между нами, он положил одну руку на мое плечо, а другую — на Маринкино. Сквозь едва ощутимую вуаль его одеколона Davidoff пробивался навязчивый запах крепкого мужского пота.

В подвале душно пахло рыбой.

То был не будоражащий воображение морской русалочий аромат, а стойкий крепкий запах рыбного рынка — запах, который еще долго после удаления от его источника назойливо щекочет ноздри.

Мы удивленно переглянулись — он что, приведет нас на кухонные задворки и, подмигнув, попросит почистить треску? Может быть, его возбуждают девушки, перепачканные рыбной требухой? То, что Москва кишмя кишит извращенцами редких мастей, мне было известно.