Нельсон Демилль - Спенсервилль. Книга 2

Кит перестал слушать и попытался думать о своем, но память автоматически воспроизвела в его сознании схему организационной структуры разведывательных служб. Совет национальной безопасности, в аппарате которого прежде работал Кит, возглавляется помощником президента по вопросам национальной безопасности; в данный момент этот пост занимал Эдвард Ядзински. Судя по всему, полковнику Лондри предлагалось место помощника мистера Ядзински: или его помощника по военным вопросам, или же помощника по связи с разведывательным сообществом и военными ведомствами, включая самого министра обороны, которого они сейчас все и дожидались.

Эта организационная схема, насколько помнил ее Кит, чем-то напоминала схему сложного электронного устройства из разряда тех, что используются на какой-нибудь атомной подводной лодке: она представляла собой множество аккуратных прямоугольников и квадратов, соединенных между собой причудливо извивающимися и нигде не пересекающимися линиями. Но, в отличие от электроники, которая станет работать, только если ее устройство подчинено строгим требованиям науки, организационная структура разведывательного сообщества не подчинялась никаким известным законам науки, природы или самого Господа Бога, но лишь воле человека, зависящей от причуд и прихотей исполнительной власти и от политических столкновений в конгрессе.

Впрочем, оставляя все это в стороне, Кит не видел никаких оснований для присутствия на предстоявшей встрече своего бывшего начальника, генерала Уоткинса, поскольку на схеме организации разведслужб квадратик Уоткинса помещался далеко справа, на 17-й улице, тогда как сам Кит должен был бы оказаться теперь прямо в центре, всего лишь в нескольких креслах от самого большого и главного «бугра». Кит подозревал, однако, что Уоткинса пригласили в порядке своего рода наказания за то, что он позволил отправить полковника Лондри в отставку; разумеется, Уоткинсу тогда приказали это сделать, но генерал должен был бы предвидеть, что спустя всего лишь два месяца президент лично поинтересуется, чем теперь занят полковник Лондри, которого он, как выяснилось, не просто заметил, но помнил по имени. Бедняга Уоткинс!

Конечно, генерал вовсе не должен был извиняться сейчас за то, что указал тогда Лондри на дверь; но его явно обязали присутствовать при возвращении полковника Лондри на службу, и теперь он вынужден был улыбаться Киту или хотя бы изображать нечто, способное сойти за улыбку. Естественно, Уоткинс внутренне пребывал в дикой ярости, и у него были на то и право, и все основания, но, разумеется, он ничем не выдавал своего состояния.

Во все времена и во всех странах, подумал Кит, всякий центр власти уже по определению – рай для ненормальных и всевозможных лунатиков, а также и то место, где проявления невменяемого поведения достигают своей наивысшей концентрации; и совершенно неважно, как называется такое место – Кремль, дворец византийского императора, «запретный город», вилла древнеримского императора или же бункер фюрера – и как оно выглядит внешне: внутри в таком месте всегда сумрачно, не хватает воздуха, а само оно неизменно оказывается великолепной питательной средой для прогрессирующего сумасшествия и для отрыва его обитателей от реальности, с течением времени становящегося все более опасным. У Кита вдруг возникло желание броситься к двери и выскочить отсюда с криком, что здесь сумасшедший дом, которым управляют сами сумасшедшие.

– Когда вы так улыбаетесь, Кит, – проговорил генерал Уоткинс, – мне всегда становится не по себе.

– Даже не подозревал, сэр, что я сейчас улыбаюсь, и тем более понятия не имел, что вам моя улыбка не нравится.

– Она всегда предвещала, что сейчас вы выскажете нечто остроумное и дерзкое. Что нам предстоит услышать на сей раз?

– Генерал, я бы хотел воспользоваться этой возможностью, чтобы…

– Кит, придержи лучше эту мысль для другого случая, – перебил его Чарли Эйдер.

Кит подумал, что сейчас как раз самое подходящее время высказать Уоткинсу все, что он о нем думает; но в этот момент дверь распахнулась и в зал легким неспешным шагом вошел министр обороны. Это был маленький и худой, лысеющий человек, в очках, внешне совершенно не похожий на того, кого ожидаешь увидеть во главе самой мощной в мире военной машины. Но за кроткой и невзрачной внешностью вовсе не скрывалась, как иногда бывает, сильная личность; в этом тщедушном теле отнюдь не таился в засаде, лишь поджидая удобного случая, бог войны Марс. Внешне министр обороны производил впечатление «тряпки»; он и был ею на самом деле.