Линн Грэхем: Любовница собственного мужа

– Но даже если и так, – сообразив, что сказал лишнее, поспешил добавить Альфредо, – никто не стал бы упрекать тебя за это, ведь Вивьен абсолютно не подходила…

– Заруби себе на носу: Вивьен – мать моего единственного сына и заслуживает того, чтобы о ней говорили с уважением, – грозно возразил Лука.

Совсем смешавшись, Альфредо принялся путано извиняться, и Лука предпочел выставить брата за дверь, пока тот окончательно не вывел его из себя. Оставшись один, он подошел к окну и, прислонившись лбом к стеклу, невидящим взглядом уставился на открывавшуюся панораму деловой части Лондона. Однако мысли его в этот момент были заняты совсем не делами.

С уже привычной горечью Лука думал о том, что его двухлетний сын Марко рос вдали от отца, в скромном доме, в стенах которого никогда не звучала итальянская речь. Ему приходилось прилагать отчаянные усилия ради того, чтобы изредка встречаться с малышом. Изза грязных слухов, пущенных Джасмин, суд признал его неверным мужем, тем самым лишив шансов получить опеку над ребенком, мать которого была уроженкой Англии с безупречной репутацией. Лука до сих пор впадал в ярость при мысли о том, что Вивьен, с такой легкостью отказавшаяся от их брака, смогла без всяких проблем оформить единоличное опекунство над сыном.

Он старался быть хорошим отцом в те редкие минуты, когда ему всетаки удавалось увидеться с мальчиком. Однако непродолжительность таких встреч серьезно беспокоила Луку. Он боялся, как бы его маленький сын между короткими визитами совсем не отвык от отца. И едва ли Вивьен, решительно вычеркнувшая бывшего мужа из жизни, лишний раз напоминала о нем Марко. Но с публикацией этого интервью у нее уже не будет оснований для того, чтобы отказывать ему в законных правах…

Лука удовлетворенно хмыкнул, чувствуя, как место горечи и раздражения занимает уверенность в том, что, в конце концов, ему удастся настоять на своем. Правда, Вивьен, вечно погруженная в научные труды, редко заглядывала в газеты и могла не обратить внимания на скандальное заявление Джасмин. Придя к этой мысли, Лука связался со своим секретарем и распорядился отправить экземпляр вчерашней газеты, дополненный его визитной карточкой, на дом к миссис Сарацино. Может, этому поступку и недоставало благородства, однако он обязан указать Вивьен на то, как глупо она поступила, поверив лживым признаниям Джасмин Бейли.

Впечатлительная по натуре, Вивьен часто попадала впросак, легко принимая на веру все, о чем говорилось вокруг. С другой стороны, ее редкая по нынешним временам совестливость придавала Луке уверенность в том, что чувство вины за несправедливое обвинение в измене надолго лишит Вивьен душевного покоя. Даже теперь, когда правда всетаки восторжествовала, он не мог простить жене пережитого унижения, считая, что она должна понести заслуженное наказание за свою доверчивость.

– Хватит, Джок, вылезай, – устало пробормотала Вивьен, пытаясь выманить собаку изпод стола.

Джок – полугодовалый щенок шотландской овчарки, названный так в честь популярного мультяшного персонажа, вовсе не спешил покидать своего укрытия.

Двухлетний Марко, издав воинственный клич, устремился под стол к своему четвероногому другу – постоянному участнику всех детских игр. В последний момент Вивьен успела подхватить сына на руки. Огромные карие глаза Марко в обрамлении густых, как щеточка, ресниц укоризненно глянули на мать. Напрягшись всем своим упругим маленьким тельцем, он попытался вырваться из ее объятий и, когда из этого ничего не вышло, громко захныкал.

– Нет, Марко, – мягко, но решительно произнесла Вивьен. – Ты уже большой мальчик и не должен так себя вести.

Нет? Мальчик поднял на мать удивленный взгляд. Обычно с ним так говорила его няня Роза или тот высокий чужой человек, который несколько раз в месяц приезжал на красивой черной машине и называл себя его папой. Но только не эта рыжеволосая женщина, любившая его больше жизни и находившая смысл своего существования в том, чтобы баловать его. И Марко сполна использовал ее безграничную любовь, став в неполных два года настоящим домашним деспотом, получающим все, чего только желала его детская душа.

Достаточно было немного покричать – и весь мир начинал вращаться вокруг его драгоценной персоны. Вот и на этот раз он поспешил прибегнуть к своему излюбленному средству, набрав побольше воздуха в легкие и приготовившись издать ведущий к полной капитуляции противоположной стороны вопль.