Татьяна Белая: Сплетение судеб

— И как она тебе? — поинтересовалась Ольга.

— Ну, что тебе сказать? Женщина она видная, красивая. Этакая светская львица. С ней отцу не стыдно на люди показаться. Но, как я понял, дамочка она очень эмоциональная и даже несколько взбалмошная.

— Почему ты так решил? — удивилась жена.

— Когда эта Джина примчалась в особняк на машине, я был во дворе, а отец находился в доме. Двери стеклянные и я видел, что разговор у них велся не очень приятный, — хмыкнул Мира. — Она размахивала руками и, видимо, кричала на Крылатова. Я поинтересовался у охранника, который стоял рядом, что там за скандал? Он махнул рукой и сказал, что не стоит обращать на это внимания. Поведал мне, что эта женщина периодически устраивает хозяину сцены ревности. Сейчас он ее в спальню уведет и быстренько утешит, усмехнувшись, заметил парень.

— Ничего себе, а Новомир-то как на все это реагирует?

— Да, никак, — заметил Мирик, — улыбается и все. И еще, знаешь, что я понял, папаня мой, видимо, в эту женщину все-таки влюблен. Они ведь встречаются уже года четыре. Я, конечно, понимаю, что уезжая в другой город или другую страну читать лекции, он вряд ли надевает "пояс верности", но они все-таки не расстаются столько лет.

— Сам-то ты с ней разговаривал?

— Конечно, — ответил тот. — Но, знаешь, Оль, я в тот приезд хотел побольше поговорить с отцом, остаться с ним один на один. Меня, прежде всего, волновала предстоящая встреча с тобой, а не какая-то там Джина. А вот женщине наоборот было интересно вызнать у меня как можно больше обо всем, особенно о Янке.

— А почему ее так Янка волнует?

— Я понял, Джина никак не может поверить, что девушка его дочь. Оля, да ты не волнуйся так, — пытался успокоить жену Мирик. — Несмотря на свою явную привязанность к этой женщине, прав никаких отец ей не дает.

— Не поняла, — недоуменно поинтересовалась Ольга, — что ты имеешь в виду?

— Дело в том, что у Крылатова вся прислуга русскоговорящая. Все из бывшего Союза. Он мне сказал, что территория его особняка, это часть России, что хочет слышать в своем доме родную речь, включая крепкие выражения. На которые, кстати, его охранники, — усмехнувшись, заметил Мира, — очень даже не скупятся. И распоряжается у себя дома только и исключительно он сам. Без "пожалуйста", Джина даже у горничной не может попросить принести ей чаю или кофе. Когда отца нет, ее даже в дом не пускают. А Янке, насколько мне известно, он вручил права хозяйки, когда та приехала. Сестричка моя, девчонка ершистая, она себя в обиду не даст, да и папа этого не позволит.

— Ну, ладно, бог с ней с Джиной. Пусть Новомир сам с ней разбирается.

— Оленька, — сказал Мирик, нежно прижимая к себе жену, — да мы с тобой оба "везунчики". Как много людей нас любят, и как многим мы с тобой нужны. А скоро у нас появится еще один маленький любимый и любящий нас человечек, — добавил он и встал за сигаретами, насвистывая, какую-то мелодию.

— Мирка, не сглазь, — улыбнулась жена. — И не свисти, опять деньги потеряешь.

— Да, бог с ними, с этими деньгами, — отмахнулся тот, закуривая сигарету. — Досадно, конечно, но по миру же мы с тобой не пошли. Умнее буду в следующий раз. То, что со мной произошло, называется — жадность фраера сгубила.

— Докуривай свою сигарету, и давай спать, философ-бизнесмен. Или наоборот, бизнесмен-философ, — насмешливо произнесла Ольга.

Мирочка загасил сигарету, обнял свою Оленьку и два "везунчика" мирно уснули, в полной уверенности, что никакие невзгоды им не страшны.