Александра Соколова - Мы разминулись на целую жизнь.

– Мась, ты что так долго? – Лиза появилась неожиданно, поцеловала Инну в щеку и потащила за собой. – Лёшка уже вынес в беседку стулья, а мама варит картошку. Надо помочь ей нарезать салаты.

– Чего вы так суетитесь? – поинтересовался с дивана дядя Олег. – Лизка, забери ребенка, мы с Инной пойдем покурим.

Возражать дяде Лиза не посмела. Пришлось принять на руки Дашу и проводить явно довольную Инну раздраженным взглядом. Входная дверь, не успев до конца закрыться, распахнулась снова. В гостиную влетел растрепанный Лёша.

– Там у стола сломалась ножка, – сообщил он на ходу, – Где у нас инструменты?

– В сарае, где и всегда, – раздраженно ответила Лиза, – У тебя склероз?

– У меня твоя мама, – хмыкнул Алексей, – И она нервничает. А это похуже сарая. И склероза тоже.

Суета улеглась только через час. Лиза оставила безуспешные попытки отыскать Инну и принялась кормить дочку. Лёша сидел рядом и забавлялся, строя смешные рожи и вызывая взрывы смеха у Даши и раздражение у Лизы. Тамара Федоровна спешно наводила марафет в кухне, одновременно присматривая за тлеющим в духовке карпом.

А Инна и дядя Олег, так никем и не найденные, сидели в это время на старой покосившейся автобусной остановке и лениво разговаривали, следя за редкими проносящимися мимо автомобилями. Дядя Олег уже успел рассказать Инне о своем героическом прошлом – о работе на заводе, о любимой жене, и о десятке других – таких же любимых – женщин.

– Осуждаешь меня, да? – спросил он, услышав Иннин смешок. – Подожди, я на тебя посмотрю лет через двадцать.

– Нет, не осуждаю.

– А! Так ты из тех молодых, кто за свободную любовь, или как там вы её называете?

– Точно, – улыбнулась Инна, – Вы угадали.

– Сколько у тебя баб, кроме Лизки? – помрачнел дядя Олег. На его щеках заходили желваки, а шея начала стремительно краснеть.

– Нисколько.

– А… Тогда сколько у неё?

– Тоже несколько.

– Какая же это свободная любовь?!

Инна примиряюще погладила дядю Олега по огромной ладони и, не удержавшись, зевнула.

– Когда у тебя много партнеров – это распущенность. А когда ты доверяешь своему партнеру и ни в чем его не ограничиваешь – это свободная любовь.

– А если она тебе изменит? Стерпишь?

– Пусть изменяет. Это будет её выбор, её решение.

– И ты даже её после этого не бросишь?

– Дядь Олег, – Инна, уже несколько секунд всматривающаяся вдаль, поднялась на ноги, – Если Лиза мне изменит, то в этом буду виновата я, а не она. Поэтому в такой ситуации я буду скорее бояться, что она меня бросит. Идемте. Я, кажется, вижу папину машину.

Телевизор в номере сегодня выполнял целых две функции: голубовато-белым сиянием немного разбавлял мрачную тьму и создавал звуковой фон. Телеканал «Музтв» передавал какой-то то ли юбилейный, то ли старый концерт. Огромный, сверкающий искусственной улыбкой, Басков надрывался, исполняя бывшую когда-то хитом песенку.

Я для тебя не буду

Звёзды хватать в охапки,

Не потому, что трудно,

Не потому, что жалко.

Просто на этом небе,

Как бы оно ни злилось,

Нет ни одной заветной,

Чтобы с тобой сравнилась.

Лёка лежала на кровати, лицом вниз, и тяжело дышала в подушку. По смятому покрывалу были разбросаны пустые пакеты из-под молока и несколько блистеров с таблетками. Очередной приступ боли только-только закончился, и теперь можно было немного отдохнуть – от нескольких минут до получаса, смотря как повезет.

В который раз Лёка приняла твердое решение завтра же отправиться к врачу. Прямо с утра. Или вызвать врача на дом – еще лучше! А, с другой стороны, чем поможет врач? Назначит кучу анализов, будет сочувственно качать головой, строить предположения. Но менее больно от этого ведь не станет!

Правильно. К черту врачей. Нет к ним доверия. Ведь Сашку они спасти не смогли…

Я буду руки твои целовать,

Я стану грустью в улыбке твоей,

И нам никто не посмеет мешать,

И не отнимет у нас этих дней.

Я буду руки твои целовать,

Забыв, как мальчик, о смене времён,

Не торопись эту сказку прервать,

Он так хорош, мой нечаянный сон.

От стены донесся громкий стук. Забавно – видимо, соседи не любят Баскова. К черту соседей. Нет сил подняться, нет сил даже пошевелиться – слишком страшно, вдруг снова вернется боль.

Может быть, уехать отсюда? Завтра же собрать сумку и отправиться в Ростов. А там – аэропорт и Питер. Хорошая идея?