Энн Стюарт - Лабиринты лжи

В ответ она взяла его ладони и переместила их на свои страждущие груди.

Чувствительность ее обострилась до предела, когда его длинные пальцы нежно сжали тугие соски. Это было почти невыносимо. Тонкая ткань рубашки под его руками только сильнее раздражала возбужденную плоть. И вдруг он одним движением оголил ее плечи, и она почувствовала кожей его шершавые ладони, жарко набросившиеся на теплые холмики ее грудей. И когда Рейчел показалось, что она больше не вытерпит, его рот стал работать поочередно с руками.

Ей тоже хотелось ласкать его, обнимать, но странное бессилие охватило ее, и ей оставалось только с трепетом принимать его искусный натиск, возбуждающий все новые и новые ощущения. Он полностью овладел ее чувствами, так что ее тело, ее разум и душа способны были лишь подчиняться.

Затем он распахнул ее рубашку до конца. Его рот, неохотно расставшись с мягкой щедростью ее грудей, проложил влажную дорожку вниз, осыпая поцелуями ее живот. А его руки приподнимали ее бедра. И не успела она возразить, как он уже проник к ее вратам.

Невиданная ранее сила ее ощущений потрясла ее. Ее тело мощно содрогнулось, словно от взрыва. Она закричала, зовя его, в ужасе и восторге, и он пришел, он обнял ее и прижал к себе, шепча на ухо нежный, бессмысленный вздор. Она уткнулась лицом в теплые волосы на его груди, пахнущие морем и солью. Ее дыхание постепенно выровнялось. Он стал целовать ее — вспотевший лоб, щеки и дрожащие веки. И затем губы — медленно, протяжно, пока она не зашевелилась у него в объятиях, не прильнула к нему с вновь вспыхнувшей страстью. Когда он отстранился, чтобы сорвать с себя последний разделяющий их покров, она чуть не расплакалась. Но он мигом вернулся, и она жадно обхватила его руками и ногами, выгибаясь ему навстречу, требуя, чтобы он завершил свое обладание. Он навис над ней, как темная тень, ее ноги ощутили шероховатость его волосатых бедер. Он был готов, они были готовы, но все-таки он колебался.

— Рейчел? — Это была просьба, а не вопрос.

«Даже признание в любви», — подумала она.

— Да, — ответила она, доверчиво глядя ему в глаза, — да, Бен.

И тогда он взял ее, вошел сильным, уверенным и мощным толчком, пронзая все ее существо. Она вскрикнула от радости и наслаждения, в свою очередь овладевая им.

«Как такая древняя и обыкновенная вещь может быть такой восхитительной?» — было последнее, о чем подумала она, прежде чем забыть обо всем и самозабвенно вторить его движениям. Она двигалась с ним в одном ритме, принимая его и отпуская, все быстрее и быстрее, а напряжение росло, и буря зрела.

Ей хотелось, чтобы так продолжалось вечно, чтобы эти последние сладостные мгновения никогда не заканчивались, но вдруг темная бархатная ночь раскололась надвое, ее тело выгнулось и содрогнулось. Мгновение спустя он догнал ее, крепко обнял, и они вместе помчались сквозь звездную тьму, а буря омывала их влажные от пота тела.

Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем он отстранился. Но его руки по-прежнему крепко держали ее, точно он боялся, что иначе она исчезнет. Ей было хорошо знакомо это ощущение.

Она глубоко вздохнула и свернулась калачиком. Его рука легла ей на талию. Чувствуя, как его волосатая грудь слегка щекочет ей спину, как его ноги источают жар, а дыхание шевелит ей волосы, она была на седьмом небе от счастья. Счастье мешало ей уснуть. Она хотела насладиться каждым его мгновением.

Но тело снова предало ее. Сомлев в уютной близости от него, она не заметила, как уснула.

Уже светало, когда Бен проснулся и посмотрел на спящую в его руках Рейчел. Ее густые ресницы оттеняли загорелые щеки со следами высохших слез. Он почувствовал напряжение внутри, но это была не просыпающаяся страсть, а болезненная нежность.

Никогда в жизни он так не пекся о женщине. Нет, он всегда старался доставить удовольствие партнерше, но впервые ставил ее удовольствие выше своего. Он хотел поднять ее до неведомых ей ранее вершин, открыть ей радости ее женского тела, отдать ей всего себя, ничего не беря взамен. Ничто другое, кроме Рейчел и ее удовольствия, его не волновало. И все же, при всей своей жертвенности, он получил больше, чем когда-либо.

Ах, если бы только можно было пощадить ее, увести с гибельного пути, который избрал для себя он. Но это было невозможно. И он всегда знал об этом. А теперь, когда неизбежное, наконец, случилось, будет только в сто раз больнее. Им обоим.

Первые лучи света только начинали проникать в комнату. Шестой час, должно быть. А в четверть седьмого он договорился встретиться с Томом Моко в начале тропы у Непали. Им предстояло за день излазить скалы этой дикой местности, где он надеялся отыскать Эммета Чандлера. Нужно было выйти как можно раньше, если они рассчитывали вернуться до наступления темноты.