— Я налью тебе, Харрис. А ты, Рейчел? Может быть, и ты хочешь чего-нибудь «поприличнее»?
— Мне пива, — ответила она, глядя на обмякшего старика. — Тебе плохо, дядя Харрис? Ты неважно выглядишь.
— Я в порядке, — отвечал он с оттенком необычного для себя раздражения. — Это все чертова жара. — Он вынул из кармана белый, без единого пятнышка, платок и промокнул лоб. — Мне хотелось бы знать, что ты тут делаешь, если мы договорились первое время не беспокоить Эммета, чтобы он мог немного оклематься, свыкнуться с новостями.
— Не знаю, с кем вы договаривались, только не со мной. Эммет — мой брат, мой самый близкий родственник. Я не собиралась сидеть и ждать, пока ты мне разрешишь повидать его.
— Да ты хоть понимаешь, какие это неудобства? Не думаю, что в моей гостинице есть свободные номера. Ладно, найдем тебе кровать на ночь, а утром ты со спокойной душой полетишь обратно.
— Никуда я не полечу, — спокойно и уверенно возразила она. — Я остаюсь, пока Эммет не будет готов вернуться вместе со мной. Я останусь здесь со своим братом.
— Не говори чепуху, дитя. Ты не можешь тут оставаться. Он не хочет, чтобы ты тут оставалась.
Вернулся Эммет, неся в одной руке бокал с янтарным напитком, а в другой сразу три бутылки.
— Эммет, скажи ей, что она сошла с ума. Ты не можешь позволить ей тут остаться. — Харрис взял у него виски и одним отчаянным глотком сразу уполовинил содержимое бокала. Губы Эммета дрогнули в циничной улыбке. Рейчел уже успела изучить эту его привычку.
— А я сказал ей, что она может оставаться, сколько пожелает.
— Ты что, рехнулся? — заорал Харрис, а Рейчел уставилась на него в немом изумлении.
— Тише, дядюшка, — ласково попросил Эммет, — не надо делать из мухи слона. Моя сестра приехала навестить меня, рассказать о новостях, заново, можно сказать, со мной познакомиться. Короче, подготовить меня к возвращению в Калифорнию.
Харрис выпил виски и дрожащей рукой протянул бокал за новой порцией.
— Я смотрю, вы оба чокнулись. Но я все-таки узнаю, нет ли в гостинице свободного номера. Здесь вам вдвоем будет слишком тесно.
Эммет, предусмотрительно захвативший с собой бутылку виски, быстро наполнил его бокал.
— Она останется здесь, — произнес он ровным, но не терпящим возражений тоном.
При этих словах Рейчел посмотрела на него со смесью изумления и горячей благодарности.
Повисла долгая напряженная пауза, которая должна была выявить победителя в испытании на твердость воли.
— Хорошо, малыш, — наконец произнес дядя Харрис. — Так или иначе, это твоя жизнь. Но я полагаю, что это ненужные сложности.
Эммет слабо улыбнулся, разваливаясь в углу просиженного дивана.
— Рейчел ничего не осложнит, дядя Харрис. Верно, детка?
Она присела на краешек другого конца динана, пряча свои босые ноги.
— Я не буду мешать, — ответила она, отхлебнув пива.
Она не привыкла пить помногу, к тому же усталость после длинного и трудного дня давала о себе знать. Не говоря уже о том, что ее мучил джетлаг [2] Джетлаг — синдром смены часового пояса.
. Она откинулась на спинку дивана и с любовью смотрела на помятый профиль Эммета. Ей хотелось, чтобы дядя Харрис скорее допил свое виски и убрался. Ей так хотелось поговорить с Эмметом! Но при этом она почувствовала, что с невероятной скоростью проваливается в сон.
— …Ты узнаешь, что твоя младшая сестренка превратилась в весьма решительную особу, — услышала она будто издалека.
— В этом я уже убедился, — лениво отвечал Эммет.
Рейчел, продираясь сквозь сонное марево, улыбнулась. Да, она была очень решительной, когда дело касалось тех, кого она любила. А Эммета она любила больше всех на свете. И чем дальше, тем лучше она это понимала. «Мы отлично поладим, — думала она, медленно смеживая веки, — все будет как раньше. Если бы только дядя Харрис оставил нас в покое. Если…»
Тихий шелест их голосов едва доносился до нее сквозь сон.
— Моя сестренка, кажется, уснула, — не без удивления заметил Эммет.
— Ты совсем с ума сошел? — шипел Харрис. — Что ты выдумал? Она не может здесь оставаться.
— Нет, может. И она останется. — Голос был такой холодный, что она его не узнала.
— Нам нужно серьезно поговорить, племянничек.
— Идет. Но сначала я ее уложу.
— Валяй, укладывай. — Голос Харриса был пронизан сарказмом, но этого Рейчел уже не расслышала. Сильные руки подняли ее, прижали к твердой груди и понесли. Она уютно и доверчиво свернулась в этих руках. В детстве он укладывал ее спать, и это было словно возвращение в детство. Жаль, что это скоро закончится.
Читать дальше