Адель Паркс - Жена моего мужа

— Дело в том, что ты смешнее, — признается Крейг.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, я смогу сказать скорее серьезно, чем смешно.

— Тетушкам понравилась бы твоя речь, — невозмутимо замечаю я.

— Да. И возможно, они просто умрут от потрясения, когда услышат то, что говоришь ты, но остальным гостям больше понравится твоя речь, чем моя.

Вот одно из многочисленных хороших качеств Крейга — он порядочный человек. Наверное, он догадался, что я ужасно хочу заполучить речь. И все же излишне проявлять слишком большую настойчивость.

— Мы можем разделить ее, — предлагаю я.

— Хорошая идея. Я буду зачитывать телеграммы и открытки, а ты будешь шутить и забавлять гостей.

— Договорились, — тотчас же соглашаюсь я.

Но прежде чем чокнуться и пожелать друг другу успеха, Крейг добавляет:

— Но мне, конечно, придется просмотреть твою речь заранее. Никаких ругательств, никаких откровений о бывших пассиях Тома, и ни в коем случае не упоминай о том времени, когда Дженни еще не была с Томом и пыталась заполучить тебя. Это дело прошлое.

— Хорошо, можешь положиться на меня, — усмехаюсь я.

— Нет, Джон, не могу. Даже ты сам не можешь положиться на себя, — произносит Крейг без тени улыбки.

Забавный парень.

Понедельник, 4 сентября 2006 года

Я изо всех сил стараюсь приехать домой с работы пораньше: говорю боссу, будто у меня назначена деловая встреча, отклоняю два предложения пообедать, одно из которых исходит от клиента — он не оплачивает мое время все двадцать четыре часа в сутки, но купил мою душу. Обычно мы обедаем вместе как минимум раз в неделю. Он довольно скучный, обладает скудным запасом из четырех шуток, которые периодически повторяет. К тому же он курит сигары, раньше я любила их запах, но со времени беременности запах сигар стал вызывать у меня тошноту. Он много пьет, и вечер неизменно заканчивается тем, что я вынуждена затаскивать эту огромную тушу в такси. Но это часть моей работы — изображать дружбу, чтобы клиент продолжал вкладывать в мою компанию сотни тысяч фунтов. Обычно, когда его рассказ приближается к вполне предсказуемой кульминации, я думаю о чем-то своем, более важном для меня.

Я вспоминаю, как мы с Питом повезли Ориол в токийский Диснейуорлд в прошлом году в апреле. Мне не хотелось везти ее в Диснейленд ни в Париж (погода там слишком непредсказуемая), ни в Америку, где процветает целлюлит, но я допускала мысль, что, если мы посетим Диснейуорлд в Токио, заглянем в пару храмов и увидим вишневые деревья в цвету, путешествие окажется вполне терпимым. Но какой сюрприз! Я потрясающе провела неделю в Токио с Питом и Ориол. Кто бы мог подумать, что поездка с четырехлетним ребенком станет такой приятной? Теперь именно воспоминания об Ориол, истерически хихикающей при виде сестер-монстров, о смешной гримасе на ее личике, когда она впервые попробовала суши, помогают мне выносить скучные обеды с коллегами и клиентами.

Во время перерыва на ленч я посылаю своего секретаря-референта Джулию купить дюжину гелиевых шаров для Ориол, так что мне приходится взять такси, чтобы доехать до дому. Когда я открываю дверь, мне в нос ударяет запах чего-то мясного, наверное запеканки. Из кухни, находящейся в подвальном этаже, доносятся звуки «Радио-4» и болтовня Ориол — хорошие признаки. Прежде, когда я возвращалась домой в первый день работы новой няни, она зачастую встречала меня уже в пальто, с порога протягивая заявление об уходе. Нельзя сказать, что Ориол ужасный ребенок, которым невозможно управлять, просто некоторые из этих молодых девиц недостаточно опытны, чтобы справиться с ее творческим темпераментом.

— Сюрприз! — кричу я.

Ориол бегом поднимается по ступеням, бросается ко мне и обхватывает руками за талию. Я пытаюсь перехватить ее руки, чтобы она не трогала мою юбку (от Эмилио Пуччи), но в результате этого маневра упускаю шары, они медленно поднимаются по лестничному колодцу и повисают на высоте двух этажей. Ева, Ориол и я смотрим вверх на колышущуюся массу хорошеньких розовых шариков. Я застываю на мгновение, опасаясь, что у нас назревает большая проблема. Когда дело касается Ориол, я часто испытываю полную растерянность и не имею ни малейшего представления, как она может прореагировать на что-либо. Меня саму порой изумляет тот факт, что я, отличаясь достаточной проницательностью, могу с абсолютной точностью предсказать состояние мировых финансовых рынков, могу заглядывать в души большинства людей, с которыми мне доводится общаться, но, когда дело касается детей вообще и Ориол в частности, я становлюсь в тупик. Я хочу сказать, что они слишком непредсказуемые и неблагоразумные, слишком эмоциональные и деятельные.