Даниэла Стил: Верить в себя

Стиви бесшумно удалилась и вскоре вернулась с подносом, на котором стояла чашка с декофеиновым чаем с запахом ванили. Она заказывала этот сорт у известной французской фирмы «Марьяж Фрер». Кэрол привыкла к этому чаю, когда снималась в Париже, и не захотела отказываться от него, когда вернулась в Лос-Анджелес. Ароматный напиток согревал и успокаивал ее, и чашечка горячего чая сейчас была как нельзя кстати. Ведь, подумала Кэрол с усмешкой, нельзя же требовать, чтобы она одновременно пила чай и работала.

— Быть может, ты права, — сказала Кэрол, поднося чашку к губам. При этом она внимательно посмотрела на Стиви. Они редко расставались, потому что каждый раз, когда Кэрол уезжала на съемки, она брала секретаршу с собой. Стиви была, что называется, «пробивной»: проблем для нее не существовало. Делать жизнь Кэрол спокойной и приятной она стремилась не только по обязанности, но и потому, что ей очень нравилось все устраивать, улаживать, организовывать. Свою работу Стиви обожала, воспринимая каждый день как новую вершину, которую необходимо было покорить. В течение пятнадцати лет она ни разу не пожаловалась на то, что ей что-то наскучило. Часто Стиви говорила, что самое привлекательное в ее работе — разнообразие. Работать у знаменитой Кэрол Барбер нравилось ей именно потому, что каждый день она сталкивалась с чем-то неожиданным и новым.

— Насчет чего я права? — уточнила Стиви, усаживаясь в удобное кожаное кресло в углу кабинета. Они с Кэрол часто сидели здесь, обсуждая какой-нибудь важный вопрос, планируя очередное рекламное мероприятие или просто разговаривая обо всем на свете. Кэрол, ценя практическую смекалку своей помощницы, всегда прислушивалась к ее мнению, хотя поступала порой по-своему. Впрочем, в большинстве случаев советы Стиви оказывались дельными. В свою очередь, Стиви считала Кэрол кем-то вроде мудрой тетушки или старшей сестры, чей жизненный опыт она бесконечно уважала. Как и подобает близким подругам, обе женщины часто обменивались мнениями по самым важным вопросам, причем на многие вещи, в том числе и на мужчин, их взгляды сходились.

— Насчет перерыва. Мне нужно оторваться от этого стола. Отправлюсь-ка я в путешествие — смена обстановки может мне помочь… — Говоря так, Кэрол вовсе не изобретала очередной предлог, чтобы уклониться от работы; напротив, она совершенно искренне полагала, что поездка поможет ей расколоть орех, который упрямо не желал поддаваться ее усилиям.

— Ты хочешь навестить детей? — уточнила Стиви. Она хорошо знала Кэрол и часто угадывала ее желания, но сейчас интуиция ей изменила.

— Нет. — Кэрол покачала головой. Она всегда с радостью навещала сына и дочь, поскольку сами они бывали у нее довольно редко. Энтони было трудно оторваться от работы даже на время, и все же каждый раз, когда Кэрол приезжала в Нью-Йорк, он находил возможность повидаться с ней, как бы ни был занят. Да и Хлоя, любившая мать не меньше брата, готова была бросить все и сопровождать Кэрол куда бы та ни направилась. Материнская любовь и внимание были для нее важнее всего на свете, и она буквально расцветала всякий раз, когда Кэрол приезжала к ней в Лондон.

— Нет, я уже была у них несколько недель назад, — сказала Кэрол и снова задумалась. — Не знаю, может быть, мне стоит предпринять что-нибудь особенное… побывать где-то, где я еще ни разу не была. Я всегда хотела съездить в Прагу или еще куда-нибудь. В Румынию. Или в Швецию.

Кэрол вздохнула. На земле оставалось не так много мест, где она никогда не была. Ей приходилось выступать на конференциях женского движения и в Индии, и в Пакистане, и в Пекине, и в африканских странах. Работала она и с представителями ЮНИСЕФ, встречалась с главами многих государств и дважды выступала в Сенате Соединенных Штатов.

Стиви знала, куда лучше всего поехать Кэрол, но медлила, выжидая, пока подруга сама заговорит об этом. Париж… Это был очевидный выбор. Париж нравился Кэрол больше всех других городов на свете. Когда-то она уже жила там в течение двух с половиной лет, но за последние полтора десятилетия побывала в любимом городе всего два раза. Она утверждала, что в Париже не осталось ничего, что было бы ей дорого. В последний раз Кэрол ездила туда вскоре после того как вышла замуж за Шона; именно с Парижа они начали свое свадебное путешествие, но Шон терпеть не мог французов, и они довольно скоро отправились в Лондон.

А до этого Кэрол была в столице Франции, когда продавала свой дом на рю Жакоб, или, точнее, в узком переулке неподалеку от этой старинной улицы. Произошло это лет за пять до ее знакомства с Шоном. Стиви тогда ездила с ней и была очарована небольшим, но очень уютным особняком, укрывшимся в тени старых густых каштанов и дуплистых яблонь. Она даже спросила Кэрол, не стоит ли ей оставить дом за собой, но та ответила, что не видит в этом большого смысла: в Голливуде ей предстояла большая работа, и она твердо решила обосноваться в Лос-Анджелесе. И все же Кэрол было тяжело расставаться с ее парижским домом. Когда Кэрол приехала в Париж с Шоном, она побывала на рю Жакоб еще раз. В тот раз они остановились в «Ритце». Шон откровенно скучал в Париже, он скучал и постоянно жаловался. Шон любил Италию и Англию, а все французское, по его собственному выражению, «не переваривал».