Руби Джексон: Помаши мне на прощанье

– Когда я работала на первой ферме в Сомерсете, там устроили свадьбу. Все были приглашены, и мы откладывали деньги несколько месяцев, чтобы взять невесте напрокат подвенечное платье из настоящего магазина для новобрачных в Лондоне и не тратить талоны на одежду. Было полно сидра и фруктового пунша. Играла музыка, пары танцевали в чистом сарае. Заметьте, у нас ушло несколько часов на то, чтобы отмыть пол, и почти столько же после свадьбы, чтобы привести все в порядок. Некоторым вообще не стоит дотрагиваться до сидра, – добавила она, оставив девушек домысливать остальное.

– Звучит неплохо, – заметила Конни, заработав улыбку Лиз. – О, они возвращаются. Сделаем вид, что мы не заметили их появления.

Сэм тащил поднос, который поставил около большой каменной раковины. У него был вид человека, собравшегося вымыть посуду.

– Оставь это, Сэм. Сплошная трата воды, потому что через пять минут чашек будет еще больше, а ты лучше пойди и помой свои ботинки.

Миссис Лав повернулась к присмиревшей Грейс.

– Принеси тряпки, те, что в деревянном ящике в буфетной. Дай парню две и скажи, что я избавлюсь от них, когда он закончит.

– Спасибо, миссис Лав, – тихо поблагодарила она и вышла, оставив девушек переглядываться и гадать о причинах изменений в атмосфере в доме.

Грейс наблюдала, как Сэм чистит ботинки. Она была уверена, будто знает, что именно он собирается сказать, и не хотела этого слышать.

Молчание становилось все напряженнее. Грейс пыталась выпутаться из сложной ситуации, сказать что-то, что помешает ему произнести нечто дурное.

– Ты должен познакомиться с девушками, Сэм. Они все очень славные. Почти такие же, как Дейзи, Роуз и Салли. Но больше всего я, конечно же, люблю полек…

Она продолжала трещать, рассказывая о разбившемся самолете и раненом польском летчике.

– По-моему, Ева – это та, что с белокурыми волосами и золотым голосом, – думаю, он ей понравился, летчик то есть. Он сказал, что его спасли ангелы. Она и выглядит ангелом. Разве не здорово, если… она беженка и семьи у нее нет?

– Нам нужно поговорить, Грейс, – мягко ответил он. – Все это не убежит. Я хотел сказать, что мне позволили вернуться в полк. Медики заверили: со мной все в порядке, и нет причин удерживать дома человека, годного для службы, тем более что ему целыми днями делать нечего. Мне нужно сказать тебе правду в лицо, милая. Не в письме. Я попросил их сам. Они созвали докторов, потребовали задавать мне разные вопросы, исследовать вдоль и поперек, и оказалось, что я годен к службе. И очень доволен, по-настоящему доволен.

Грейс слушала его. Каждое слово, произнесенное им, ударяло, как молотом по гвоздю. Она чувствовала, что вот-вот разойдется по швам. Несмотря на все, что он писал, она никогда не считала всерьез, что Сэм может вернуться в армию. Неужели он недостаточно сделал для своей страны? Более чем достаточно!

– Ты не вернешься на войну. Пожалуйста, Сэм, твоя мама этого не вынесет.

Он подошел к маленькому телефонному столику, у которого стояла Грейс, и обнял ее так, словно хотел раздавить.

– Ну, ну, моя любовь, – шептал он, держа в объятиях негнущееся напряженное тело.

– Ты совсем не думаешь, Грейс. Не думаешь головой. Я солдат. Был солдатом с шестнадцати лет. Малышка, это все, что я умею делать. Все, в чем я хорош.

Он поцеловал ее блестящие каштановые волосы.

– Расслабься, моя Грейс. Посиди со мной. Не нужно так напрягаться, милая, это я, Сэм, и хочу рассказать тебе, когда в мою глупую голову пришла мысль о том, что я влюблен в тебя. Я был влюблен в тебя с той минуты, когда ты упала в мои объятия на игровой площадке. Но полюбить по-настоящему, серьезно, я смог только сейчас. Ведь это совершенно иное.

Она расслабилась, но решила, что он так легко не отделается.

– Миссис Лав так старалась приготовить чай!

– И мы можем посидеть и поболтать над чашками и подумать обо всем, что упустили.

Он сказал явно не то.

– И будем упускать снова и снова, если ты пойдешь на войну…

– Мой младший брат погиб, Грейс, и только господь и британский ВМФ знают, где сейчас Фил. Можешь представить меня сидящим в гостиной и поедающим домашние лепешки вместо того, чтобы помогать делать все, чтобы покончить с этим безумием?

Она заплакала.

– Ты уже больше чем помог. Ты сражался, был ранен, попал в плен. Господи боже, Сэм. Судя по тому немногому, что я слышала, ты пешком пересек Европу в обоих направлениях.

Он поднял руку, словно пытаясь отмести такие пустяки.