Эстер Браун - Маленькая леди в большом городе

В этот раз пиликал личный. Когда я взглянула на определившийся номер, сердце упало аж в утянутый поясом живот.

– Алло? – бодро, несмотря ни на что, ответила я.

– Мелисса! – проревел отец. – Сейчас же езжай домой! У нас большие неприятности. Ты нужна маме.

Связь прервалась.

Что ж, подумала я, пытаясь найти плюсы, по крайней мере, одной проблемой будет меньше. Окружить любовью и заботой в родительском доме меня вряд ли планировали.

– Поздравляю, – сказала я Габи. – Сегодня вечером квартира Нельсона в вашем полном распоряжении.

– Спасибо, Мел, – ответила она, и мне стало радостно, совестно и вместе с тем немного тяжко.

Домой к родителям я ехала в состоянии полу-оцепенения, не обращая внимания на звонки, что поступали на оба телефона.

Даже если бы сущий домашний коп Нельсон без конца не читал мне лекций о том, что для безопасной езды на машине необходимо обзавестись комплектом «хэндз-фри», я не желала бы знать, о чем со мной хотят побеседовать. Половина звонков наверняка были от клиентов, жаждавших назначить встречу (а мой ежедневник и так кишел записями), остальные – от родственников, которым не терпелось ввести меня в курс невеселых домашних дел. Что касается отца, хорошо, когда он вообще о тебе не вспоминает. Старик из разряда людей, для которых «правда, только правда и ничего, кроме правды» – три разных понятия.

Остальные не лучше. Вообще-то вряд ли родичи надумали заранее объяснить, что стряслось, ибо если бы я поняла, в какую историю ввязываюсь, тотчас повернула бы и понеслась в противоположном направлении.

Я посмотрела в зеркало заднего вида и скорчила рожицу. А ведь в прошедшие восемь месяцев, с тех пор как моя младшая сестра Эмери вышла замуж за Уильяма – дважды разведенного спортсмена-фанатика, юриста, – жизнь текла относительно спокойно. Во всяком случае, по меркам Ромни-Джоунсов. Молодожены занимались переездом в Чикаго, поэтому почти не общались с остальными родственниками. Эмери давно не показывалась нам на глаза, и не исключено, что должна была не сегодня-завтра стать матерью – мы ничего о ней не знали.

В газетах вот уже несколько месяцев не упоминали имени отца – впрочем, новая сессия парламента еще не началась.

Мама, когда я звонила домой в последний раз, обитала у семейного очага – не лечилась морскими водорослями на курорте в Ирландии или, того хуже, не пропадала на ранчо «Серендипити» в Аризоне, наслаждаясь прелестями холистического массажа. Хотя, может, по той же причине – еще не началась новая парламентская сессия.

Моя старшая сестра Аллегра живет в Швеции. Ее муж Ларс торгует произведениями искусства и антиквариатом, специализируется на доисторических наконечниках стрел и прочих еще более странных вещах – я не желаю вникать в подробности.

А бабушка… Я включила диск с записью Джули Лондон, которая напоминала мне о бабушке.

Она была лучом света в темном царстве семьи: обаятельная, неунывающая, единственный человек, чьи слова могли поставить отца в тупик. Бабушка водила знакомства с людьми из более высоких кругов, чем те, к которым принадлежали папашины приятели, и у нее были собственные секретные источники дохода – то есть отец не имел над ней власти.

Я любила бабушку больше всех, но ее, если дома разразилась гроза, наверняка не было – уехала путешествовать на верблюде по Египту или куда-нибудь еще, величественная и загадочная под прозрачной вуалью.

До дома я добралась довольно быстро, часа за два и, свернув на подъездную дорогу, увидела во дворе целую выставку машин, что не сулило ничего приятного. Чем больше Ромни-Джоунсов собиралось под одной крышей, тем сильнее накалялись страсти. Судя по состоянию гравия, машины останавливали и покидали в спешке. На заднем сиденье маминого забрызганного грязью «мерседеса» маялся пес, которого она, очевидно, торопясь, забыла выпустить. Папин «ягуар» стоял почти впритык к старенькому зеленому, как лайм, «жуку» Эмери – им не пользовались с ее свадьбы. А огромный черный БМВ-Х5 высился поперек цветочной грядки. Создавалось впечатление, что его не специально остановили, а заглох мотор.

Я внимательнее рассмотрела БМВ. Новехонький. Одному богу известно чей.

Отъехав на своем «субару» подальше, к старой гортензии, я выключила двигатель, взглянула на себя в зеркало заднего вида и трижды глубоко вздохнула, готовясь к испытанию. Вздохи не помогли, поэтому я пару раз брызнула в рот «Рескьюремиди». Даже после этого, когда я подкрашивала губы, рука слегка дрожала.