Любовь Рябикина - Материнская любовь

Кольцова попросила:

— Леон, ты нас не забывай. Появится время, приезжай в гости. Мы тебе рады будем!

Здоровяк кивнул. Осторожно наклонился и поцеловал ее в щеку:

— Не забуду и обязательно приеду. Выздоравливайте…

Ярослав, все это время стоявший поблизости, сказал:

— Мам, я сейчас быстро! Мотоцикл заберу и назад. Ты в дом иди, приляг. Вещи я сам перенесу…

Вместе с Леоном направился к «мерсу», оставленному возле крыльца…

Майя в дом не пошла. Вслед за машиной Леона вышла за ворота, так как понимала, закрывать их придется тоже ей. Воронов с замком так и не разобрался. Ярослав появился минут через десять. Проехал к гаражу, чтобы через минуту выйти оттуда. Кольцова подошла к нему:

— Придется тебе хотя бы продукты в дом внести. Их почти не осталось, но думаю, нам хватит…

Воронов улыбнулся:

— Мам, я все перенесу. Нам же завтра ехать в Москву.

Открыв багажник, подхватил лежавшие сверху два матраса и потащил в дом. Кольцова шла следом. Ярослав за десять минут перетаскал вещи и продукты в дом. Сразу застелил постели. Только тут они по-настоящему поняли, что голодны и устали. Под руководством Майи Воронов приготовил ужин, состоявший из отварной гречки и ломтиков обжаренного куриного мяса, остававшегося в морозилке. Быстро поели.

Кольцова задумчиво посмотрела на забинтованные руки. Приподняв брючину, взглянула на бинты на ногах. Ярослав понял:

— Мам, помыться хочешь?

Она кивнула. Парень улыбнулся:

— Переоденься в халат и приходи в гостиную…

Майя послушалась. Переоделась в своей комнате и вышла в гостиную. Сын замотал матери перевязанные руки и ноги по верху приготовленным полиэтиленом, а по краям заклеил скотчем, чтоб не намокло. Ополоснулись в душе по очереди и разошлись по спальням. У обоих не осталось ни моральных ни физических сил…

На другой день, в девять утра, они отправились в мастерскую Меркулова. Машину вел Ярослав. Майя сидела рядом и рассказывала ему о Иване Гавриловиче. Их старой дружбе с ее покойным отцом. Событий накануне оба старались не касаться, хотя и понимали, что от них не уйти. Впереди был разговор с девушкой…

За все время дороги автомобиль Кольцовой никто не остановил и женщина успокоилась. Видимо в милиции все уже знали, что она не преступница.

В старой мастерской ничего не изменилось. Ученики еще не пришли. Меркулов и Лена Чекулаева как раз заканчивали с кофе, когда вошли Майя и Ярослав. Девушка без разговоров и ничуть не смущаясь, кинулась на шею Ярославу. Заметив гипс и бинты на руках Кольцовой, а так же глубокую царапину и синяк на ее лице, вопросительно посмотрела на жениха. Воронов вздохнул и ни слова не сказал. Девушка отстранилась, настороженно поглядывая на женщину.

Кольцова познакомила Ярослава со старым художником:

— Знакомьтесь, Иван Гаврилович, это и есть мой Ярик! Мой взрослый ребенок…

Художник улыбнулся, разглядывая парня:

— Ну-ну… Это хорошо, что ты родственниками обзаводишься! А с самой что произошло?

Майя слабо улыбнулась и отмахнулась:

— Это чуть позже расскажу… — Взглянув на Лену Чекулаеву, попросила: — Леночка, нам надо поговорить…

Девушка взглянула на Ярослава. Затем на Майю и шагнула к небольшой комнатке в углу, где спала эти ночи…

Старик долго разглядывал Воронова. Сказал улыбаясь:

— Вот ведь какая странность! Майечка себе взрослого сына нашла, а она мне, как дочь. Выходит, ты мне внук? На фотографии-то у тебя в глазах тоска стоит, а сейчас я ее не вижу.

Ярослав, не долго думая, обнял художника и ответил:

— Выходит, внук! Какая же может быть тоска, если я маму нашел? Я чувствую себя нужным ей.

Меркулов обнял его в ответ, похлопывая по широким плечам. Отстранился и пристально поглядел в глаза:

— А Леночка невеста твоя, как я слышал. Замечательная девушка. Вы красивая пара. Хочешь, покажу ее портреты?

Парень кивнул, в душе радуясь, что художник не стал расспрашивать его о Майе:

— Интересно. Это вы ее рисовали?

Иван Гаврилович направился к огромному столу в углу мастерской:

— И я, и ученики мои…

Художник вытащил из-под груды картона на столе несколько портретов и протянул их Воронову. На него взглянула грустная Аленушка из сказки, прижавшаяся к березке. На другом рисунке Лена смеялась, волнистые волосы закрывали плечи и грудь. С третьего на него гордо взглянула боярская дочь в высоком кокошнике. Ярослав перебирал рисунки молча, искренне восхищаясь мастерством художников. Закончив просмотр, обернулся к Меркулову: