Джессика Клер: Последний вздох

Клиенты платят и не хотят трогать грязную шлюху. Все используют презервативы не только потому, что так сказал Фриз, а потому что боятся подхватить что-то от моих предыдущих клиентов.

После этого ужасного душа я заворачиваюсь в полотенце, стараясь не думать, что оно пахнет чужими духами. Не хочу думать, сколько шлюх использовали его до меня. Я освобождаю волосы, и она протягивает мне мои американские стринги. Они порваны и испачканы, но я никогда не ношу их подолгу.

Я беру зубную щетку и пасту, послушно чищу зубы и сплевываю в угол. Невероятно, сплевывать, а не глотать.

Альма посылает мне виноватую улыбку, хватая полотенце и складывая его, тихо выходит из комнаты.

Я сворачиваюсь калачиком на матрасе, поджав ноги к груди. Скоро будет еще один мужчина, а потом Фриз, так что я наслаждаюсь минутой тишины, пока есть такая возможность. Мои губы немного опухли и болят с тех пор, как последний мужчина ударил меня. Морщась, я слегка касаюсь их кончиками пальцев.

Я поворачиваю голову к стене и думаю. Мои мысли наполнены мужчиной с пистолетом, который вынудил меня обслужить его. Снова чувствую дискомфорт в желудке, и меня мутит. Сглатывая, я заставляю себя думать про зомби-фильмы на «Д». Тут придется хорошо подумать. Может быть, что-то связанное с «другом» в названии.

Обдумывая это несколько минут, я вновь слышу стук в дверь и автоматически встаю на ноги. «Боже, надеюсь это не тот человек с пистолетом. Не думаю, что смогла бы пережить его дважды за ночь».

Дверь открывается, но это не Фриз.

Вошедший человек был неожиданностью. Его сопровождал сеньор Гомес, которого я до этого видела только раз, хотя много о нем слышала. Гомес осматривал меня, когда я приехала, и вышел, будто я — кусок собственности, которая его не интересовала.

Человек с ним высокий и красивый, одет в обычный костюм. У него хорошие каштановые волосы и острые глаза. По его чертам я уверенно могу сказать, что он — американец.

«Вот, черт. Только не снова. Только не еще один американский козел». Хотя неважно американец ли он, ведь всё равно меня оттрахает, как и все до него. Только на этот раз я буду понимать все дерьмовые слова, которые мне кричат в ухо.

А когда он кончит и уйдет, я буду чувствовать себя еще хуже и грязнее.

Он рассматривает меня, задерживая свой взгляд на моем звездно-полосатом бикини. И я ничего не могу поделать с собой:

— Что такое? — спрашиваю я. — Интернациональные киски не достаточно хороши для тебя?

«Она кусается» — это предупреждение я услышал, когда указал на зеленоглазую блондинку в книге шлюх мистера Гомеса. Качая головой, он говорит, что у него есть шлюхи намного лучше, согласные на любые извращения, которые я захочу. Он хвастается, что нет такого полового акта, который не смогли бы воплотить его шлюхи. Я говорю, что мне нравится домашняя кухня. Для техасца в Рио много красивых бразильских женщин, но иногда хочется врубить немного звездно-полосатого.

Мужчина кивает, будто для него это что-то значит. Думаю, только деньги, которыми я свечу, имеют для него значение. Мы поднимаемся на второй этаж, а затем вниз в узкий коридор в задней части этого кирпично-металлического здания, где нет окон. Я не могу назвать это ни домом, ни борделем. Это черное место, где глубоко извращенные люди с тонкими кошельками, могут удовлетвориться.

Я объясняю Гомесу, что не хочу здесь заниматься сексом. У меня есть предубеждения по поводу секса в таких дырах. Я махаю деньгами, и Гомес кивает, не задавая больше ни одного вопроса.

Мы выглядим странной бандой: я, Гомес и бордельная мамка. Он останавливается у предпоследней двери и вставляет ключ.

Я видел фотографии Рэйган Портер до справочной книги Гомеса, но ничего не могло подготовить меня к её натуральной и почти журнальной красоте. Она явно плохо питалась, так как тонкие кости угловато торчали на плечах, ребрах и бедрах. Но от её вида всё равно перехватывало дыхание. Её светлые волосы были мокрыми и обрамляли прядями её идеальный череп. Овальное лицо с розовыми скулами, пухлые губы и брови в разлет делали её похожей на произведение китайских мастеров фарфора на блошином рынке. Она такая стройная с волнующими изгибами от тонкой талии до округлых бедер. А ещё эти бесконечно длинные ноги.

«Черт». Я закрываю глаза и сглатываю. Ни один порядочный мужчина не мог бы стоять здесь и не думать об этих ногах, обернутых вокруг его талии. Но это непорядочно. Я больше не снайпер в армии и не спецназовец Дениэл Хейз, которого когда-то превозносили за убийство повстанцев в Афганистане. Теперь я Дениэл Хейз — наемник, который убивает людей за деньги, а затем в свободное время тратит их в борделях и публичных домах, как этот. Теперь я даже не знаю смысл слова «порядочность».