Мария Барская - Битую чашку – из жизни вон!

– Просьбу? – Сева заинтересовался и одновременно забеспокоился.

Заинтересовался, потому что я еще ни разу ни о чем его не просила, а забеспокоился – тоже ясно почему, и на всякий случай бросил:

– Весь, конечно, к твоим услугам, только ненадолго. Войди в положение, старуха, еще кучу людей нужно снять.

– А одного лишнего можешь? – вкрадчиво осведомилась я.

– Для тебя без проблем, – напряжение на его лице уступило место безмятежной улыбке. – Показывай, кого.

– Погоди. Это еще не все. Ты должен точно выяснить, как его зовут.

– Понятно, старуха, ранний склероз, – с циничным видом констатировал Сева. – Ладно. Помогу.

И он метнул масленый взор в сторону моего незнакомца. Впрочем, наверное, он просто посмотрел, а остальное мне показалось.

– И кто он такой, тоже на всякий случай узнай, – прошептала я уже в Севкину спину.

А он, не оборачиваясь, бросил:

– Мешаете работать, гражданка.

Сволочь, почувствовал свою силу, вот и хамит. Теперь главное его выловить. А то еще снимет и куда-нибудь исчезнет. А мне потом зальет мозги, что искал меня, но не нашел. С этого типа станется.

Издали я видела, что он быстро прибыл к пункту назначения, однако там и застрял. Я изнывала от нетерпения и неизвестности. Что он возится? Подумаешь, имя человека узнать. Делов – на две минуты. Неужто действительно клеится к моему незнакомцу? Убью заразу!

Я нервно поглядывала на часы. Проклятый Севка там как прилип. А еще имел наглость врать, будто у него времени мало! Тут меня посетила ужасная мысль. Что, если моему незнакомцу надоест ждать и он уйдет? К тому же он может испугаться Севиной настырности. Ведь если я права и мой незнакомец нормальный мужик, кому такое понравится? Нет, я Севке точно как-нибудь отомщу. Мало ему своих знакомых, так на моего позарился! Его разве об этом просили? Ну, люди! Хватают все, что плохо лежит!

Сложность моего положения усугубляло и другое. Боясь упустить Севу, я продолжала бессмысленно толочься на том же месте, где мы с ним расстались. Многими лауреатами и соискателями премии это было расценено превратно. Я успела получить приглашение от одного живописца, который загорелся прямо сегодня писать с меня Афродиту, выходящую из морской пены. В переводе на язык нормальных людей мне предлагали совместное купание в джакузи и с большим количеством шампанского.

Художника я отшила, но тут же подкатил режиссер. Его предложение оказалось более мирным и, на мой взгляд, для постановщика авангардных спектаклей чересчур простецким. Он звал меня продолжить остаток «этого восхитительного вечера» в сауне. Кажется, наши «Творцы года» давно не мылись. Видать, слишком много занимались искусством. И вот теперь решили немного расслабиться, а заодно и помыться. С режиссером я справилась быстро, сославшись на больное сердце. Авангардиста тут же смыло – даже сауны не потребовалось.

Зато подошел один писатель – из породы «широко известных в узких кругах». Этот, похоже, успел помыться перед церемонией, да и премией его обошли, и он был по-прежнему озабочен только искусством.

– Мадм-зель, – пылко, но не очень твердо проговорил он. – Предлагаю вам стать первой слушательницей первой главы моего нового романа.

– Прямо здесь и сейчас?

– Разумеется, нет, – сказал он и икнул. – У меня дома.

– Ой, не могу, меня мама ждет, – жалобно отозвалась я. И тут, к счастью, наконец появился Сева.

– За смертью тебя посылать, – прошипела я. – Узнал?

Он многозначительно кивнул.

– Только с тебя причитается.

– Свои люди, сочтемся, – отмахнулась я. – Говори скорее!

Краем глаза я наблюдала за незнакомцем. Он, кажется, уже начал нервничать, а мне после столь тяжких испытаний вовсе не хотелось, чтобы он, отчаявшись меня дождаться, ушел.

– Скажу, но не сразу, – уперся Сева. – Сперва помиришь меня с Самолетовым. Я знаю, он к тебе после твоего интервью хорошо относится, а меня на дух не переваривает.

– Ладно, ладно. – Я была на все согласна. – Хоть завтра. Сегодня его тут все равно уже нет, он ушел.

Сева расстроился:

– Точно ушел?

– Сама видела, – пылко соврала я: Самолетов не далее как три минуты назад с сальной улыбкой продефилировал мимо меня под руку с какой-то девицей.

– Тогда завтра обязательно.

– Конечно, – опять заверила я, а про себя подумала: «Держи карман шире! Стану я тебя с ним мирить! Самоубийство – не моя стихия. Не надо было публиковать фотографию Самолетова в таком гнусном виде, да еще в обществе несовершеннолетней наркоманки». Тогда такой скандал разгорелся! Самолетов ведь всегда был большим любителем поговорить в печати о высокой духовности и о падении современных нравов.