Аманда Карпентер: Одинокое сердце

— Принес? Спасибо, — с напускной невозмутимостью произнесла Сайен и взяла вино. — Мы как раз обсуждали личные вкусы. Я сказала, что Мэтью производит впечатление человека консервативного.

Джошуа несколько преувеличенно расхохотался.

— Мэтт консервативен, как гоночная машина! О том, чем он занимался в своей молодости, в приличной компании и не расскажешь.

. Уголок чувственно очерченных губ пополз в сторону, и там, где на милом лице Джошуа появлялись очаровательные ямочки, отпечаталась резкая складка — признак решительности, сурового нрава и… чувства юмора Северна-старшего. Эти двое только в общих чертах походили друг на друга, и сейчас, когда они стояли рядом, Сайен невольно должна была признать, что Джошуа совсем другой человек, не выдерживающий сравнения со зрелой мужественностью Мэтта.

— Люди говорят: молодо-зелено; не слыхал? — шелковым голосом заметил Мэтт, намертво сцепившись сверкающими карими глазами со взглядом брата.

Закусив губу, Сайен наблюдала, как Джошуа по-жеребячьи вскинулся и огрызнулся:

— Молодой — не значит без головы на плечах.

— Голова-то есть, но нет еще знания того, что будешь, делать, когда в ней ум появится. — Голос Мэтта был спокоен, но в потемневшем взгляде сверкнула черная, злая молния.

Сайен с завистью посмотрела на веселящихся гостей, не ведающих, какая буря собирается у них под боком. Потом вновь сосредоточила внимание на братьях, которые метали яростные взгляды через ее голову, словно не замечая ее присутствия. Она заметила с опасным спокойствием:

— Не пора ли разрядить атмосферу? Джошуа опомнился немедленно; Мэтт только повел бровями. Эта утомленно-ироническая гримаса оказалась каплей, переполнившей чашу с трудом удерживаемого терпения: Сайен сверкнула глазами и, как волчица, не предупреждая, бросилась в бой.

— Джошуа, твой брат счел возможным сообщить мне, что не одобряет наш брак. При этом мне пришлось выслушать крайне нелестное мнение о себе в своем собственном доме от совершенно незнакомого человека. Полагаю, этого более чем достаточно. Можете сколько угодно выяснять отношения между собой — меня это больше не касается! Но во всяком случае я не позволю делать это на моем дне рождения!

Джошуа от изумления сделал шаг назад. Как верно догадался Мэтт, он еще не имел случая познакомиться с темпераментом Сайен, но она, раскаленная, как газовая горелка, уже не обращала на это внимания.

Не переводя дыхания, она обернулась к Мэтту — фурия с водопадом черных шелковистых волос, падающих на белоснежные плечи.

— А вы! В жизни не видела более грубого, самонадеянного, узколобого тупицу! Порядочный человек на вашем месте устыдился бы самого себя! Если Джошуа или любой другой мужчина окажет мне честь, предложив свою руку, я приму или отвергну предложение, руководствуясь исключительно нашими с ним отношениями, и поверьте, повлиять на мое решение тем или иным образом у, вас не больше шансов, чем у снежной бабы в адском пекле! Я не испытываю удовольствия от вашего общества и не удерживаю вас ни секунды. Спокойной ночи!

Какие же нервы у этого человека! Мэтт скептически ухмыльнулся и сбросил скучающую маску, открыв такое лицо развлекающегося сатира, что температура в котлах Сайен прыгнула далеко за красную черту. В глазах у нее померкло, и она, не сдерживая бешенства, одним точным движением швырнула салат и бокал с вином прямо ему в грудь.

В мертвой тишине кто-то охнул. Сайен подозревала, что это была она сама. Она не сводила глаз с внезапно ставшего мертвенно-спокойным лица, и это было все равно что смотреть в наведенную на тебя двустволку. С завидной невозмутимостью Мэтт поднял руку, и перед девушкой промелькнула давешняя сцена у дерева, когда она ожидала пощечины.

Свирепый взгляд полностью лишил ее воли. Мэтт подцепил указательным пальцем комок картофельного салата с белой рубашки, поднес руку к губам и медленно обсосал палец.

Недвусмысленная сексуальность этого жеста обожгла каждую из ее обнажившихся нервных клеточек, а искушенные карие глаза издевались, вызывали и язвили. Он улыбался туманной дьявольской улыбкой. Сайен высокомерно вскинула голову и топнула ногой. Легкий порыв ветра накрыл прекрасное лицо прозрачной вуалью черных волос, сквозь которую видны были дивный рисунок и цвет немигающих глаз.

Мгновенная немая сцена закончилась. Неизвестно откуда между Мэттом и Сайен возникла маленькая фигурка Джейн, которая быстро затараторила что-то о досадных случайностях, стиральных машинах и порошках. Мир снова пришел в движение, задышал и ожил; лишь Мэтт и Сайен продолжали поединок глаз, добела накаленный электрическим током ненависти.