Мария Воронова: Клиника измены. Семейная кухня эпохи кризиса (сборник)

В этот момент дверь снова открылась, и кабинет наполнился галдящими людьми в белых халатах. Судя по нервным выкрикам, они обсуждали только что прошедшее собрание.

– Нет, это же надо! Девятнадцать процентов с платных услуг на исполнителя! Совсем охренели! Электричество и вода, мол, дорогие!

– По-моему, вода в кране течет независимо от того, наложил я косметический шов или обычный!

– А ты после косметического шва душ прими, не так обидно будет.

– Нет, ну что это такое! Мы работаем, и за это нам девятнадцать процентов на всю бригаду полагается! Да ё-моё, зачем нам такая администрация, которая все деньги себе забирает?!

– Что вы хотите, ребята? – примирительно сказал Колдунов, виновато взглянув на Марину: выгнать возмущенную общественность он не мог. – Наш человек устроен таким образом, что если его ставят регулировать денежные потоки, единственное место, куда он в состоянии их направить, – это собственный карман. Везде так, не только у нас в академии.

– Ян Александрович, но надо что-то делать! – возмущенно сказал смуглый полноватый доктор и без разрешения закурил. – Сколько я в прошлом месяце платных щитовидок сделал! И вот результат – тысяча семьсот рублей за платные услуги. Приятное дополнение к зарплате в двенадцать тысяч!

Марина загрустила: ей-то больше не придется переживать из-за маленькой зарплаты и ругать правительство.

– Да бросьте вы! – Снова открыв форточку, Колдунов продолжал стоять, намекая коллегам, что занят. – Меня вообще умиляет серьезное отношение властей к нашей смешной зарплате. Ура, зарплата бюджетников увеличена на пятнадцать процентов! Врачи наконец-то стали зарабатывать достойно! Но то, что пятнадцать процентов начислены с базовой ставки, то есть с трех тысяч, и составляют порядка четырехсот рублей в месяц, об этом речи нет. А еще говорят: мы, мол, стали платить докторам такие хорошие деньги, пора и требовать соответственно! Не понимают, что мы будем работать добросовестно, как бы нам мало ни платили.

– Интересно, а как иначе? – Смуглый врач раздраженно затянулся. – Если больной мне денег не заплатит, я ему нарочно, что ли, аппендицит криво вырежу? Тут на днях девчонка поступает, лет шестнадцать, с мамашей, и одета вроде прилично. Я говорю: «Аппендицит, надо оперировать, хотите косметический шов? Пятьсот рублей». А девчонка мне: «Делайте обычный, денег нет». Ну что я, вурдалак какой? Сделал бесплатно, так меня потом чуть старшая оперблока не сожрала, что я нитку взял. Написала докладную, и у меня триста рублей с зарплаты вычли.

– Ладно, ребята, идите, – мягко сказал Ян Александрович, – от нашей болтовни с неба деньги не повалятся. Наше единственное оружие – демпинг. Объясняйте больным, что выгоднее дать тысячу здесь и сейчас, чем потом платить в отдел маркетинга пять.

Выпроводив докторов, он включил чайник и растерянно улыбнулся Марине:

– Вот такие пироги с гвоздями. На самом деле не так все печально, да, Марина Львовна?

Она кивнула.

– Мы ведь хорошее дело делаем. Не нефть воруем, не в телевизоре врем, а помогаем людям выжить. Спас больного, и на душе от этого радостно.

– А когда, наоборот, погубил? – мрачно сказала Марина. – У меня недавно был случай…

– Думаю, именно о нем я и хочу с вами поговорить. Вы имеете в виду смерть от непроходимости, вызванной аппендикулярным инфильтратом?

Она изумленно уставилась на Колдунова. Откуда он знает?

– Меня назначили рецензентом этой истории болезни. При ее анализе обнаружилось много любопытных обстоятельств. Давайте посмотрим вместе.

Он порылся в ящике письменного стола, вынул стандартную книжечку истории и сел рядом с Мариной.

– Так, начнем с приемного статуса. Больная поступает по экстренным показаниям. Жалобы, анамнез, объективный осмотр – все записано безупречно. Состояние доктор оценивает как очень тяжелое, и из текста ясно следует, в чем эта самая тяжесть состоит. Диагноз при поступлении – острая кишечная непроходимость. Все правильно, именно это состояние представляет непосредственную угрозу для жизни, в первую очередь необходимо его ликвидировать, а уж в чем его причина – дело второе. Верно?

– Да, – кивнула Марина.

В истории болезни она узнала почерк Лены.

– Пациентка направляется в отделение реанимации для коррекции водно-электролитного баланса и предоперационной подготовки, – продолжал Колдунов. – Опять-таки разумное решение. Смотрим реанимационную карту – грамотная инфузионная терапия расписана до утра, пациентка получает все необходимые растворы, зонд в желудке стоит, регидратация адекватная, о чем свидетельствует увеличение почасового диуреза. Пока лечение правильное. Согласны?