Татьяна Алюшина: Вирус ненависти = Измена в розовом свете

— Боже, сколько крови! — прошептала она.

Все дальнейшее она помнила смутно, как размытую картинку или давно виденный и забытый фильм. Ее куда-то вели, раздевали, мыли под душем, одевали. Она слышала, как Артем жестким тоном давал указания, куда-то торопился идти.

— Лидуся, я тебя прошу, когда здесь ребята все закончат, вымойте пол, приведите все в порядок, а вещи ее выброси!

— Конечно, Артем! Уводи ее скорее, ты же видишь! — подгоняла его Лида.

— Иди, Артем, мы разберемся! Сейчас Рита приедет, я ей позвонил.

— Вот и хорошо!

Он схватил безвольную Тину в охапку и потащил из квартиры. Она не сопротивлялась, не реагировала на происходящее. В голове по кругу ходили одни и те же мысли, она не отдавала себе отчет какие, только чувствовала, что они затягивают ее, как в омут, — она объясняла что-то Людмиле, повторяла ее слова, оправдывалась, и опять сначала — объясняла, пыталась вразумить, остановить, уговорить!

Артем гнал по улицам, не соблюдая никаких правил, торопясь привезти ее домой, спрятать от нее же самой, успокоить, вывести из состояния ступора. Он кожей, нутром чувствовал, что с ней происходит!

Она молчала!

Тина, зажав обе ладони между колен, слегка раскачивалась в такт своим мыслям и молчала.

Артему это очень не нравилось! Лучше бы плакала!

Он сосредоточился на дороге, обгоняя машины, пролетая на красный там, где не было пешеходов. У него ходили желваки на скулах от напряжения и невозможности ей помочь в этом тягучем, пугающем молчании.

И тут Тина зарыдала! Слава тебе господи!

Она плакала горько, громко, не вытирая текущих по щекам и попадающих на губы слез, безуспешно пытаясь что-то сказать, объяснить, вытолкать из себя слова!

— Сейчас, девочка, сейчас! — успокаивал он ее. — Уже приехали! Ты плачь, плачь!

Артем бросил машину прямо под дверью подъезда, выскочил из нее и за руку выдернул Тину из салона, хлопнув дверцей одновременно с сигнализацией. Он бегом протащил ее три этажа, быстро открыл квартиру, подхватил ее на руки, ногой захлопнув за собой дверь, побежал в комнату, уложил Тину на кровать, снял с нее обувь и, скинув свои туфли, лег рядом. Артем крепко обнял Тину, уложил ее голову себе на плечо и стал гладить по волосам, по спине, успокаивая:

— Ну все, все! Теперь все в порядке!

Она давилась словами, слезами, пытаясь что-то сказать. Наконец слова прорвались из нее:

— Это ужасно! Ужасно! Мне ее так жалко!

— Кого? — не понял Артем. — Люду, что ли?

— Да-а! — рыдала Тина. — Ты можешь пред-ста-авить такую жи-и-знь? Годы! Годы нена-ви-идеть, завидовать! Это же не жизнь! Жить с эти-им, засыпать, просыпаться, дочку расти-ить, сексо-ом заниматься, есть, пить и все вре-емя нена-авидеть! Она же Лешку чуть не уби-ила, а мо-ожет, и убила и меня! — Она с трудом, рыдая, выговаривала слова. — Всех нас в это втя-ну-ула! Своей ненавистью чу-уть не заразила! И-идиотка!

— Все, Тиночка, не думай о ней сейчас!

Тина кивнула, соглашаясь, стукнула Артема головой в подбородок и не заметила этого.

Рыдания постепенно пошли на убыль. Она громко всхлипывала, вздыхала и вдруг спросила:

— У-у тебя ро-одители есть?

— Что? — удивился он. — А-а, да, конечно, есть.

— Жи-ивы?

— Слава богу! Бабушек и дедушек нет, все умерли, к сожалению, а отец с мамой живут в Ильинском. У нас там дом, еще дед строил. Там у них хорошо, участок большой, сосны, малина, смородина, всякие петрушки-укропы мама сажает. Вот мы с тобой завтра к ним поедем.

— За-автра? Ты что, хочешь меня-я с родителями познакоми-ить? — все еще всхлипывая, спросила Тина.

— Ну, рано или поздно знакомиться все равно придется. А завтра пятница, выспимся и поедем, на три дня. Я отгулы возьму, попаримся в баньке, подышим воздухом. Красота!

— А почему они там живут?

— Мама себя в Москве плохо чувствовала; как только отец вышел на пенсию, они туда перебрались. Дом просторный, два этажа, каменный, коммуникации все есть, воздух просто лечебный. Маме сразу лучше стало. Им там нравится.

— А кто они у тебя, ну, по профессии?

— Врачи. Отец хирург, кстати, был довольно известным, в Склифе работал, а мама педиатр, она в клинике трудилась.

— А тебя отпустят с рабо-оты?

— Отпустят! — пообещал Артем. — Ну что, успокоилась?

— По-очти.

Она повздыхала, повсхлипывала, помолчала и сказала детским, обиженным тоном:

— Я тебя люблю!

— Я знаю, — ответил он, целуя ее в висок и в лоб.

— Откуда? — обиделась Тина.

— Потому что я тоже тебя люблю! — ответил Артем, прижал ее к себе покрепче, поцеловал еще раз в висок и приказал: — Спи!