Анастасия Соловьева - Принц для неудачницы

Рахманов идею Ксении охотно поддержал. И даже обещал писать книгу в четыре месяца. Свое слово пока он держал.

Времени на ночные прогулки у них теперь нет. В Москве Ксения бывает редко и лишь наездами. Чаще всего по редакционным делам.

В самом начале осени у нее произошла очень важная встреча, о которой нужно рассказать подробнее.

Накануне Рахманов пришел домой раньше обычного. Его глаза горели. Он был возбужден, весел и словно под хмельком.

– Все решено! – прокричал Рахманов с порога. – Долгожданный момент настал!

– А я и не знаю ничего. – Ксения вышла ему навстречу. – Случилось-то чего?

– Мы отправляемся в путь! – Он подхватил Ксению и закружил ее по комнате. – Ребята молодцы!

– А можно поконкретнее?

– Послезавтра открывается фестиваль нашей музыки. Грандиозное событие!..

– Где? В Москве? И поставь меня, пожалуйста, на место.

– В какой там Москве! Фестиваль пройдет на берегу самого Черного моря! Приедут все! Абсолютно все! Даже Санек! И Славка тоже! А Арсений привезет две новые композиции! Но он пока хранит их в глубокой тайне! И это будет нечто!..

– Прекрасно, Иван. Но у меня уже кружится голова. Отпусти сейчас же!..

– Не отпущу! Тан-та-тан, – напевал он в такт кружению. – Знай наших! А продлится рок-фестиваль аж… Отгадай сколько?

– Поставь меня на место! Тогда отгадаю.

– Ну, сколько? Угадывай! – Он поставил Ксению на ковер.

– Целых три дня…

– …и три ночи! Точно!

– Обедать будешь?

– Ксюш… Заработались мы с тобой. Ох, заработались. Света белого не видим. И поэтому остро нуждаемся в отдыхе.

– Естественно, на море?

– На Черном море – лучшем море из всех морей. Едем!

– Прям вот так, сразу?

– Больше двух тысяч километров нам предстоит отмахать. Быстро собираемся. И в путь!

– Иван, ты непредсказуем…

Ранним утром следующего дня они выехали из Питера. Рахманов рассчитывал преодолеть весь путь за сутки.

– Уже завтра в это самое время ты будешь нежиться в волнах ласкового моря, ловить медуз и кушать копченых моллюсков, – говорил он.

Однако Рахманов просчитался.

В конце дня Ксения почувствовала себя плохо. Ее укачало. Пришлось остановить машину.

Их окружала выжженная степь с чахлой растительностью. Горячий воздух тонко звенел. Над горизонтом пылилось закатное солнце.

– Мы сейчас находимся… – Рахманов разложил карту на раскаленном капоте, – находимся… где-то тут…

Вокруг машины роилась злобная мошкара. Она норовила залепить лицо, руки и больно кусалась сквозь одежду.

– Мухи цеце. – Отмахиваясь, Рахманов изучал карту. – Но через двадцать километров будет городишко. Придется заночевать в нем.

– Что за городишко? – Ксения с трудом выбралась из машины. Вредные мошки мгновенно воспользовалась появлением нового человека.

– Городишко-то, стыдно сказать, – размахивал руками Рахманов, – какой-то, извиняюсь, Жупель. Но делать нечего. Ксюш, как мы себя чувствуем?

– Немножко получше, – призналась Ксения, отгоняя надоедливую мошкару веткой полыни.

– Дотянем двадцать километров? И там передохнем.

– Поехали. Все равно стоять здесь нельзя. – Она забралась в машину и захлопнула дверь. – Сожрут ведь с потрохами.

Вскоре впереди показался город Жупель. Хотя город – это сильно сказано.

– Все врут календари, – заметил Рахманов.

Вокруг заброшенного еще в советские времена завода беспорядочно теснились хрущобы.

Однако гостиница в Жупеле нашлась – длинный одноэтажный барак из белого кирпича. И называлась она «Жупель».

– Ты посиди тут. – Обвешанный сумками Рахманов осторожно заглянул в гостиничный номер. – А лучше приляг. Я скоро вернусь.

– Ты куда?

– Хочу вот разузнать, можно ли здесь где-нибудь сносно поесть. Или хотя бы еды раздобыть.

Рахманов ушел. С сомнением поглядев на койку у стены, Ксения присела на скрипучий стул. Пахло пылью и гнилыми арбузами.

От вида засаленных обоев и особенно желтоватой воды в графине ее опять начало мутить. «Лучше выйду на воздух, пройдусь», – решила она.

Гостиница задами примыкала к бетонной стене, за которой высились руины заводских построек. Идти можно было только вперед – к косогору. На этом косогоре сиротливо стояли две хрущобки, строго друг напротив друга. Между ними на натянутых веревках качалось белье. Серые коробки со струнами напоминали какой-то дьявольский музыкальный инструмент, способный издавать лишь очень тоскливые звуки. Господи, как тут люди живут, вздыхала Ксения. И даже рожают детей. На струнах она приметила детские пеленочки и ползунки.