Ирина Щеглова - Майский поцелуй

— А что, если я займусь английским? — спросила его я.

— Хорошее дело, — похвалил он, — языки нужны, без них сегодня — никуда.

Ия упросила родителей заплатить за курсы. Они не препятствовали, наверное, рассуждали так же, как и Леха.

Я стала ходить на занятия, упорно учила новые слова, повышала свой уровень, даже на олимпиаду попала. Свободного времени действительно поубавилось. Но сомнения никуда не исчезли. К ним добавилось чувство постоянной усталости. Я не высыпалась, не гуляла, только зубрила и зубрила. Из зеркала на меня смотрела бледная немочь с темными провалами вместо глаз. Б-р-р!

Но я не могла подвести родителей и Леху. Отказаться от курсов — значит вышвырнуть заплаченные деньги и потерять уважение Лехи. А родители уже поговаривали о том, как я поступлю на иняз. Хотела ли я на иняз? Да никогда! Нет, я вовсе не против того, чтоб хорошо знать иностранный язык. У нас девочка одна углубленно занимается английским и немецким. И ей это очень нравится. У нее куча планов, как она поедет на стажировку в Германию, а потом в Англию. Хорошо, когда точно знаешь, чего хочешь. Но я-то не знала.

В моей новой гимназии все, так или иначе, как-то представляют себе свое будущее. Те, кого привлекает театр, занимаются в театральной студии. Она у нас очень сильная. Другие увлекаются журналистикой и печатаются в нашей газете. Кто-то пишет стихи, кто-то поет. Кто-то увлекается литературой.

Я хожу на студийные спектакли и радуюсь за ребят, потому что у них здорово получается. Бываю на литературных диспутах, читаю чужие стихи и рассказы, участвую в обсуждениях. Меня не раз хвалили за умение подмечать интересные моменты, улавливать неточности, обоснованно хвалить и критиковать. Сочинения я всегда писала на отлично. Пару раз их даже опубликовали в школьной газете. Я даже пробовала писать стихи. У меня вроде неплохо получается. Одно время увлеклась лепкой. Мне очень нравилось лепить маленькие фигурки животных, птиц, людей, особенно детей. Конечно, серьезным занятием это не назовешь, скорее хобби. И мои фигурки выглядели скорее забавными и милыми, часто совсем не похожими на реальных живых существ, но в этом-то и была их прелесть. Они заставляли улыбаться.

И я всегда обо всем рассказывала Лехе. Чего я ждала? Похвалы? Мне так важно было его одобрение. Но он лишь снисходительно улыбался.

Почему, почему он утверждает, что любит меня, и при этом не воспринимает всерьез ничего из того, что меня интересует.

У меня на стене висит репродукция картины Сальвадора Дали «Сон, вызванный полетом пчелы вокруг граната за секунду до пробуждения». Потрясающая картина, я люблю смотреть на нее по утрам и думать о Галле — жене художника. Я восхищаюсь судьбой этой женщины! Даже иногда представляю себя на ее месте… А Леху картина раздражает. То есть он, конечно, никогда не говорил мне об этом, но я догадываюсь.

Как-то мне удалось затащить его на выставку современных художников. Леха с непроницаемым лицом побродил по залам, рассматривая полотна и инсталляции. А когда мы вышли и я стала восторженно рассказывать о своих впечатлениях, он поморщился досадливо:

— Яночка, о чем ты говоришь? Какое искусство? Где ты его нашла? Среди этой убогой мазни?

Я остановилась как вкопанная, до сих пор Леха не говорил со мной так пренебрежительно. Я растерялась и пролепетала что-то про искусство.

— Какое искусство? — искренне удивился Леха. — Ты попроси любого из этих горе-художников изобразить лошадку, уверен, они и рисовать-то не умеют.

Я понимала, надо было срочно найти какие-то контраргументы, но от обиды и растерянности я никак не могла подобрать слова. Шла молча, опустив голову, и слушала Лехины разглагольствования.

— Ты пойми, — вещал он, — заниматься искусством можно на досуге, это удел людей праздных и богатых. И уж никак нельзя зарабатывать этим деньги. Да и что такое искусство? Его не существует вовсе.

Я пришла в ужас!

— А как же Пушкин?! Достоевский??! Леонардо да Винчи? Как же величайшие достижения человеческого гения!

От возмущения у меня дрожал голос.

Леха немного смутился:

— Ну, корифеи… — он почесал нос, — бывают и исключения из правил. Но! Так называемое искусство возможно лишь в обществе сытых. Нищим оно без надобности. Богатое общество или отдельные его представители иногда от скуки становятся меценатами. Организуют всякие там придворные театры, на свои деньги обучают способных парнишек у известных мастеров. Искусство — дорогое удовольствие.