Даниэла Стил - Лучший день в жизни

Поначалу местный уклад удивлял и Коко, и Йена. Поселок оказался маленьким и занятным. С давних пор здешние жители решили, что он не должен привлекать к себе внимание. Пусть он даже остается в буквальном смысле слова невидимым, подобно Бригадуну [1] Бригадун – по одноименному мюзиклу и фильму: шотландская деревня, появляющаяся всего на один день каждые сто лет. – Здесь и далее примеч. пер. . На ближайшем участке шоссе не было ни одного указателя, подсказывающего, как проехать к Болинасу, или хотя бы подтверждающего, что он неподалеку. Искать поселок приходилось наугад. Те, кто все-таки находил его, будто проваливались в другое время, и Коко с Йеном часто посмеивались над этим ощущением, но любили его. В шестидесятые годы в Болинас отовсюду съезжались хиппи и прочие «дети цветов», многие из них жили здесь и по сей день, только постарели, поседели и обзавелись морщинами. К пляжу направлялись мужчины лет пятидесяти, а то и шестидесяти, с досками для серфинга под мышкой. Магазины и подобные им заведения в поселке можно было пересчитать по пальцам: магазин одежды, где до сих пор торговали цветастыми гавайскими платьями-муму и всевозможными вещами, выкрашенными способом узелкового батика; соседний ресторан, переполненный седеющими престарелыми серферами; продуктовый, где продавали преимущественно экологически чистую еду и, наконец, лавка с товаром для курильщиков марихуаны – трубками и прочими принадлежностями всех цветов, форм и размеров. Поселок занимал плато над узким пляжем, отделенное бухтой от обширного и протяженного Стинсон-Бич и дорогих вилл на нем. Несколько красивых особняков насчитывалось и в Болинасе, но большей частью здесь селились в простых домах целые семьи, недоучившиеся студенты, серферы преклонных лет и все, кто по каким-либо причинам предпочел расстаться с прежней жизнью и исчезнуть. Это сообщество было по-своему элитарным и представляло собой полную противоположность и той обстановке, в которой выросла Коко, и той, из которой удрал Йен, чья семья принадлежала к влиятельным кругам Сиднея в Австралии. Их отношение к местному обществу полностью совпадало. Йена уже не было на свете, а Коко по-прежнему жила в Болинасе и в ближайшее время покидать его не собиралась: в сущности, она могла бы провести здесь остаток жизни, что бы там ни твердили мать и сестра. Психотерапевт, к которому она обратилась после смерти Йена и которого время от времени посещала до сих пор, объяснял, что у нее, несмотря на недавно исполнившиеся двадцать восемь лет, все еще продолжается подростковый бунт. Может, и так, но, с точки зрения Коко, этот бунт пошел ей лишь на пользу. И жизнь, и место жительства, которые она выбрала себе сама, доставляли ей радость. Одно Коко знала наверняка: она никогда и ни за что не вернется в Лос-Анджелес.

Солнце поднялось высоко в небо. Коко направилась в дом за следующей чашкой чаю и на пороге встретилась с сонно бредущей собакой Йена, австралийской овчаркой Салли, только что спрыгнувшей с хозяйской кровати. Поприветствовав Коко слабым взмахом хвоста, собака отправилась на неизменную одинокую прогулку по пляжу. Салли тщательно оберегала свою независимость и помогала Коко в работе. Йен рассказывал, что австралийские овчарки – прекрасные спасатели и прирожденные пастухи. В любой ситуации Салли поступала, как ей заблагорассудится, несмотря на свою привязанность к Коко. Хозяин безукоризненно выдрессировал ее и научил понимать голосовые команды.

Собака удалилась, а Коко налила себе еще чаю и взглянула на часы. Восьмой час, пора принять душ и отправляться на работу. Хорошо бы очутиться у моста «Золотые Ворота» к восьми, а к месту первой остановки прибыть в половине девятого. Коко никогда не опаздывала, клиенты могли твердо рассчитывать на ее пунктуальность. Представления о том, что успех неразрывно связан с упорным трудом, ей пригодились. Ее мелкий бизнес кому-то мог показаться смешным, но, как ни странно, приносил неплохой доход. Услуги Коко стали пользоваться большим спросом уже в первые три года, с тех пор как Йен помог ей начать работать на себя. За два года, прошедших после смерти Йена, бизнес невероятно разросся, несмотря на все старания Коко ограничивать число клиентов и не брать больше работы, чем она в состоянии выполнить. Ей нравилось ежедневно возвращаться домой к четырем часам дня и до наступления сумерек еще успевать прогуляться с Салли по берегу.

Ближайшими соседями Коко были ароматерапевт и специалист по акупунктуре, работавшие в городе. Мастер акупунктуры был женат на учительнице местной школы, ароматерапевт жил с пожарным, служившим в пожарной части Стинсон-Бич. Все они были приличными, приветливыми, трудолюбивыми людьми, никогда не отказывающими друг другу в помощи. После смерти Йена соседи окружили Коко заботой и сочувствием. С одним из знакомых учительницы она даже встречалась пару раз, но их отношения так и остались чисто дружескими. Соседей часто навещали друзья, чему Коко была только рада. Как и следовало ожидать, для ее родных все они были никчемными хиппи. Мать Коко называла их тунеядцами, хотя никто из них не сидел без дела. Но и одиночество ничуть не тяготило Коко: большую часть времени она проводила одна.